Никого не увидел. Бросился по коридору первого этажа к входу в подвал. В первую очередь следовало обезопасить Боба и Татьяну. Добравшись до их каземата, сбил прикладом запор.
Николай с женой стояли возле стены, прижавшись друг к другу. Бабичев прикрывал собой супругу. Как будто мог этим защитить ее.
Увидев Лешего, супружеская пара на минуту остолбенела. Потом Бабичев, застонав устало и облегченно, опустился на край кровати, закрывая руками голову, проговорил:
— Володя.
Леший бодрым голосом спросил:
— Живы, горемыки?
— Вовка! — крикнула Татьяна, осознав, что они спасены, и бросилась к Владимиру.
Обняла его и забилась в истерике, повторяя:
— Володенька! Вова! Родной ты наш…
— Ну все! — Леший отстранил от себя Татьяну. — Боб! А ну, встать! Привел себя в порядок, живо!
Резкий окрик подействовал. Бабичев поднялся, оправился, смахнув, как показалось, слезинку.
— Слушаю, товарищ майор!
— Вот так! Держи ствол.
Владимир бросил другу пистолет, приказал:
— Смотри за коридором. В здании двое. Какой-то Клещ и твой зам.
— Жуков?
— У тебя что, все замы работают на бандитов?
— Черт! Извини. Еще не пришел в себя как следует.
— Так приходи быстрей. Ты знаешь Клеща?
— Он опасен, Володя, особенно в ближнем бою. Состоял в личной охране Короля. Кстати, что с этим ублюдком?
— Король мертв. Продолжай про Клеща.
— Я не много о нем знаю. Бывший сержант морской пехоты, имеет боевой опыт. Силен и бесстрашен. Хитер. Остерегайся его, Володя. До рукопашной лучше дело не доводи.
— Не волнуйся. Мы тоже не пальцем деланые, кое-что умеем. Все! Пошел я. Вы отсюда никуда. Ждите. Со мной друг. Если что, зовут его Гена Бондаренко, капитан. Это так, на всякий случай. Можешь доверять ему, как мне самому.
— Удачи, Володь!
— Взаимно!
* * *
Жуков, приняв душ, переодевался, когда услышал снаружи шум автомобильного двигателя, а потом и автоматную очередь. Выхватив из кобуры табельный «ПМ», рванулся к окну. Осторожно, из-за занавесок, выглянул на улицу. Он увидел стоящего с оружием Лешего, рядом лежащего у его ног поверженного Короля и дико орущего Эдика.
— Сука! — в сердцах ругнулся майор милиции. — Всех переиграл, паскуда!
Майор отпрянул от окна. Раздались звук разбиваемого стекла и откуда-то со стороны автоматная очередь, перекрываемая другой, бьющей по зданию.
А этот Леший, похоже, не один. Неужели связался с органами и действует под их прикрытием?
Страх холодным обручем сковал Жукова, парализовав на время. Что делать? Знает ли Леший, что он, Жуков, здесь, в здании? Да какая сейчас разница? Надо уходить, и немедленно, если, конечно, усадьба не заблокирована спецназом. Но даже в этом случае Жукову не остается ничего иного, как пробиваться. Пристрелят? Вполне вероятно. Но попадать в руки правоохранительных органов Жукову тоже не хотелось: придушат за шкурничество, прибьют за предательство, как пить дать прибьют и последнего «прости» не дадут сказать. Жуков принял решение.
