А тот, кому солнечная красавица подарила свою любовь и жизнь, в это время беспробудно пил, упрекая опостылевшую своей постоянной нежностью и всепрощением жену, что мало снимается, мало несет денег в дом, убеждая ее в никчемности, чтобы хоть как-то на «усредненном» им же фоне выглядеть значимее, талантливее, неотразимее… А потом, когда вконец измученная пьянками, к которым приучил ее муж, и побоями жена вконец опустилась и потеряла веру в себя, Бредун ее оставил и ушел к другой — респектабельной, всеугождающей, без конца обожающей его «малышке». И пожил еще в свое полное удовольствие, продолжая безалаберную жизнь, прекрасно зная, что Изольда умерла из-за него, лишившись последней и единственной опоры под ногами… А Вячеслав Коротков, не в силах оставаться равнодушным, пережил любимую всего на два года. Он умер от опухоли мозга. Такова была цена его молчания и добровольной участи в тени ее жизни, бесспорное доказательство его верности и любви.
Дзержинцы очень трепетно относятся к своим прославленным землякам. «Любовь и кино» — так назвали они экспозицию. Здесь, на единственной фотографии, влюбленные снова вместе — сидят на скамеечке, такие счастливые и молодые… А на их детских и юношеских фотографиях они с улыбкой смотрят на друг друга. Кадры из фильмов, над которыми они работали, личные вещи и автографы — на фотоснимках, на листках бумаги, на кусочке бересты — признания и свидетельства этой недолгой и искренней любви, которой суждено было все пережить.
В музее считают, что их переписка продолжалась два с половиной года — в 1951-м Изольда и Вячеслав познакомились, в 1952-м начали признаваться друг другу в любви, а в 1953-м расстались. Удивляет тот факт, что, рассказывая о любимой актрисе, земляки стараются избегать упоминания о Бредуне, объясняя это тем, что краеведческому музею интереснее представить малоизученный пласт биографии Изольды Извицкой — ее отношения с их земляком Вячеславом Коротковым.
Говорят, Изольда стала заложницей своего характера — порывиста и принципиальна, обладала большой деятельной энергией. Шалунья и озорница. Чего стоит хотя бы такая ее фраза, оброненная в одном из писем: «А если ты меня забудешь, то я найду тебя и дам тебе в ухо. Ясно?» Ей была свойственная «хулиганская» форма проявления нежности, которую она порой выражала столь неожиданно. Самокритичность и самоироничность не помогли Извицкой вовремя понять свою неправоту и защититься от чуждого ей человека.
