«В театре служил тогда всякий народ, я по сравнению с ними была величина. Профессиональных артистов не осталось, шли безголосые девчонки, мелкие актеришки – лишь бы уцелеть, прокормиться. Работникам искусств давались кое-какие привилегии. В продовольственном смысле нас приравняли к полицаям, то есть мы получали триста граммов хлеба вместо ста пятидесяти и котелок супа. Но, конечно, главная радость была – банкеты. Как только премьера или приезд высшего начальства – сразу же банкет. Присутствуют генерал Рекнагель, начальник гестапо Брандт, все их командование. На столах – вино, деревянные тарелочки в виде дубовых листьев с сырами, колбасами, с сырым мясом. Ну, тут уж никто из нас не терялся: крали бутылки с коньяком, бутерброды, печенье, потом выменивали на базаре. В городе тогда ничего не продавалось за деньги, все меняли.
Я участвовала во всех спектаклях. В „Бомбах и гранатах“ меня и девчонок одели в немецкую форму, мы пели их солдатскую песню „Лили Марлен“, но в основном репертуар был чисто любовного содержания. Немцы очень любят песни про любовь, тирольские песенки и еще „Мамахен, шенк мир айн пфердхен“, то есть „Мамочка, подари мне лошадку“…
Я пользовалась большим успехом, была красива… мое особое положение в театре, мой успех избавляли меня от многих неприятностей… Голой я никогда не выступала, отказывалась наотрез, даже в „Рождении Венеры“, где я исполняла главную роль. Этот спектакль готовили специально для Зеппа Дитриха… Зепп приезжал всегда с целой сворой эсэсовцев – все в черных мундирах, проходил за кулисы, шлепал девчонок по мягкому месту и обязательно после спектакля увозил кого-нибудь к себе…».
Через тринадцать лет после войны она неожиданно получила письмо из Западной Германии, от доктора Руппа. Письмо пришло в Таганрог, и почта разыскала ее улицу и дом. Скорее с ведома местного отделения безопасности. С волнением, со страхом вскрывала конверт.
«Meine liebe, liebe Lapitschka! (Моя любимая, любимая лапочка!) Сегодня увидел тебя во сне и сразу же вспомнил и тебя, и наш Таганрог, и милый наш театр. Господи, как далеко ушло то золотое время, когда мы все были молоды, веселы и полны надежд! Где-то сейчас генерал Рекнагель, где Мария, где проказник Брандт, где все наши? Недавно я встретил… попробуй догадайся, кого? Беднягу Леберта! Он все такой же „красавчик“, правда, поседел, и седина его несколько облагородила. Добряк открыл варьете, и как, ты думаешь, назвал он свое заведение? „Бюнте бюне“! Так что „Бюнте бюне“ жива, только Венеру играет какая-то рыжая кляча. Мы со стариком выпили немного, вспомнили тебя и прослезились…»
