Лилю не тронули. Формально она не была женой Примакова. Правда, это вряд ли остановило бы НКВД. Здесь иное. Аресты продолжались. Подручные Ежова готовили списки новых кандидатов на репрессии, а тот показывал Сталину. Однажды в ряду имен деятелей культуры, а Лиля проходила в НКВД по этой категории, Сталин увидел и ее фамилию. Вычеркнул:
– Не будем трогать жену Маяковского.
Спасибо Агранову. Ведь это он намертво связал ее с именем поэта. И эта связь так весомо прозвучала два года назад в письме вождю. Он и читал его как обращение законной жены.
Михаил Кольцов, главный редактор «Огонька», известный советский журналист, арестованный НКВД, в своих показаниях на допросе 31 мая 1939 года ломает образ Лили Брик, созданный Аграновым: «Брик, Лили Юрьевна, являлась с 1918 года фактической женой В. Маяковского и руководительницей литературной группы „Леф“. Состоящий при ней ее формальный муж Брик Осип Максимович – лицо политически сомнительное, в прошлом, кажется, буржуазный адвокат, ныне занимается мелкими литературными работами. Л. и О. Брики влияли на Маяковского и других литераторов-лефовцев в сторону обособления от остальной литературной среды и усиления элемента формализма в их творчестве. Дом Бриков являлся ряд лет центром формализма в искусстве (живописи, театра, кино, литературы). После смерти Маяковского в 1930 г. группа лефовцев, уже ранее расколовшаяся, окончательно распалась. Супруги Брики приложили большие усилия к тому, чтобы закрепить за собой редакторство сочинений Маяковского, и удерживали его в течение восьми лет. Хотя выпуск сочинений затормозился, но Брики предпочитали не привлекать посторонней помощи, так как это повредило бы их материальным интересам и литературному влиянию. Брики крайне презрительно относились к современной советской литературе и всегда яростно ее критиковали. В отношении Маяковского Л. Ю. и О. М. Брики около двадцати лет (при жизни и после смерти его) являлись паразитами, полностью базируя на нем свое материальное и социальное положение…[…] Записано с моих слов верно, мною прочитано в чем и расписуюсь (М. Кольцов). Допросил: Ст. следов. следчасти ГУГБ лейт. гос. без. (Кузьминов)».
Через девять месяцев после того, как был расстрелян Агранов, лейтенант Кузьминов принес руководству откровения Кольцова о писателях и деятелях искусства, в которых были слова и о семействе Брик. Их не тронули. Защитная линия для Бриков, возведенная Аграновым в виде резолюции Сталина на письме Лили, выдержала и этот поздний натиск НКВД. Умел он все-таки беречь своих агентов.
