– Так, как ты живёшь? – спрашивает меня Джейк.
– Хорошо. Отлично. Сейчас я музыкальный журналист, как ты заметил... – растягиваю я.
– Ты всегда хорошо писала, – говорит он.
– Думаешь?
Я даже не знала, что он так думал.
– Да, те истории, которые ты рассказывала, когда мы были маленькими, и ты использовала их, чтобы заставить меня сидеть и слушать, как ты их читаешь, – смеётся он, его глаза светятся от воспоминаний.
Я чувствую, как моё лицо становится ярко–красным.
– Боже, – смущённо стону я. – Я была такой бестолковой.
Он снова смеется, на этот раз громче.
– Тебе было пять, Тру. Я думаю, мы можем простить бестолковость. – Он запускает пальцы в волосы. – И конечно, ты всегда любила музыку, так что понятно, почему ты объединила это.
Мое сердце внезапно становится тёплым и мягким. Он помнит гораздо больше, чем я думала.
– Ты всё ещё играешь на пианино? – спрашивает он.
– Нет. Я перестала...
Я прекратила это занятие, когда ты ушёл.
– Я просто, эм, не играла долгое время. Знаешь, так получилось. Хотя, конечно, ты не знаешь. – Я указала на гитару, поставленную у дальней стены.
Он улыбнулся. Стюарт вновь появляется с нашими напитками.
– Спасибо, – говорю я Стюарту, когда он протягивает мне стакан воды.
– Что–нибудь ещё? – спрашивает Стюарт Джейка.
Джейк смотрит на меня. Я качаю головой.
– Нет, всё в порядке, спасибо.
Стюарт, уходя, закрывает дверь. Оставляя Джейка и меня наедине.
Я украдкой смотрю на него, когда он делает глоток сока. Это так странно, он Джейк, но в то же время и не Джейк. И не знаю почему, но я чувствую себя абсолютно некомфортно и по–домашнему в его присутствии. Это одно из самых странных чувств, что я когда–либо испытывала.
Я делаю глоток воды со льдом. Холод приятно бодрит.
– Я бы спросила тебя, как ты, но... – я жестом обвожу шикарный номер отеля, поставив стакан на стол перед нами.
– Да. – Он смеется. Звучит немного натянуто. Я замечаю, как он потирает шрам на подбородке. – Я в порядке, – он пожимает плечами, улыбаясь и наклоняется вперед, ставя сок на стол. Я смотрю, как мускулы на его руке растягиваются и напрягаются от его движений.
Он не откидывается обратно, так и остается сидеть наклонившись вперед, сложив руки на бедрах и смотря перед собой.
Теперь он чувствует себя некомфортно, и я тут же сожалею о своих словах. Как я могу быть такой глупой? Прошло не много времени после реабилитации. Его лучший друг умер чуть больше года назад. Конечно, он не в порядке. Я не думаю, что все деньги и хорошие номера отелей в мире смогут всё исправить.
