Благоволение турок к еврейской общине выражалось и в том, что верховный хахама был поставлен «очень высоко в иерархии турецких властей, рядом с муфтием и выше христианского патриарха. Власть его была обширна и имела политический характер»[304]. Л. Тихомиров не сомневался в том, что «евреи помогали друг другу проникать в правящие сферы, так как с первого же момента устроения при Магомете II политика их состояла в том, чтобы быть в постоянных сношениях с властями, ладить с ними, подкупать и т. д.»[305].
Кроме еврейской общины, в Константинополе – Стамбуле проживали греческая и армянская общины. По наблюдениям Ю. А. Петросяна, наиболее многочисленной была греческая община. Армяне составляли вторую по численности группу нетурецкого населения Константинополя. «Третье место принадлежало евреям. Вначале они занимали десяток кварталов у Золотого Рога, а затем стали селиться в ряде других районов старого города. Появились еврейские кварталы и на северном берегу Золотого Рога. Евреи традиционно участвовали в посреднических операциях международной торговли, играли важную роль в банковском деле»[306].
Несмотря на то что по численности еврейская община уступала греческой и армянской, она была весьма влиятельной. И это ее значение сохранялось, по всей видимости, до начала XX века. Косвенным подтверждением тому, по нашему мнению, может служить назначение главы финансового еврейского мира в Америке Штрауса американским послом в Константинополе[307]. Теперь мы снова должны обратиться к Парвусу.
Наше предположение состоит в том, что приехавший в Константинополь Парвус стал политическим и финансовым советником правительства младотурок, а также человеком несметного богатства с помощью еврейской общины. Какими бы способностями и талантами он ни обладал, ему было бы не под силу добиться этого самому, без посторонней поддержки. И такую поддержку могли оказать Гельфанду только его единоплеменники и никто другой.
Принимая помощь и поддержку, Парвус, по-видимому, брал на себя и какие-то обязательства, о характере которых следует судить по деятельности Гельфанда. Она, как мы знаем, всецело была направлена на разрушение исторической России: ликвидацию самодержавия и расчленение Российской империи. В принципе мы тут не видим ничего необычного или нового. Вспомним угрозы Шиффа и Лёба, вспомним февральское 1916 года тайное собрание в Нью-Йорке, где было принято решение приступить к активным действиям, чтобы «поднять в России большую революцию»
