- Дострели, – прохрипел-прорычал зверь на неожиданном посреди Италии наречье, - мени дороги назад нема. Снова жизнь на гроши сменял. Только на свою вже, не на дидову…. И нихто вже назад не покличе, с чортом не поменяется…
Мирослав опешил. Долгая жизнь приучила не удивляться даже самым хитрым вывертам. Но такой гость да посреди Италии?
После, от души выругавшись, оглянулся - не смотрит ли кто? Но все вокруг были заняты. Немногим выжившим разбойникам крутили ремнями руки, бинтовали раненых охотников. Бальбоа протирал свой нож-обвалочник, не побрезговал, видать, саморучно мертвяку-недобитку голову отрезать. Водится за испанцем любовь к таким развлечениям…
- Бачу, що з наших, бачу, глаза не ховай… – прохрипел вервольф, а точнее, раз из тех краев родом, вовкулак, - Христом-Богом прошу, замучают же мене… – из пасти оборотня потекла тоненькая струйка крови.
- Известное дело, замучают, – ответил сержант, торопливо перезаряжая пистолет, – а живых людей грызть за так можно разве? По делам воздастся, сам знаешь.
- Як воооны до нас, так и мы до ниих…
- Тоже верно.
Полудохлый вроде бы оборотень, на которого и пулю жалко было, и что за миг до того, лежал пластом, вдруг подпрыгнул, оттолкнувшись всеми четырьмя лапами. Сержант отшатнулся – клыки щелкнули вхолостую, немного не дотянувшись до горла. Пистолет харкнул свинцом в оборотневскую морду. Вовкулак тряхнул головой, разбрызгивая кровь, отскочил. Вторая пуля пропахала борозду в мохнатом боку, вырвав клок шерсти. Но зверь и не думал останавливаться. В дюжину неровных, но быстрых скачков оборотень оказался на обрыве и кинулся вниз. Навстречу быстрой воде и камням. Плеск от падения угас в гуле реки…
***
Про гвардейца вспомнили лишь вечером. Когда убитые обрели первоначальный покой в холоде покойницких, офицеры с сержантами засели за самое трудное в их работе – письменную фиксацию произошедшего. Подробнейшего отчёта потребовал не только Орден, но и Церковь. Впрочем, сложность дела все понимали – чуть ли не в черте Святого Города убито три священника и десяток мирян. И не просто так убито, а с целью хищения чего-то очень важного для Церкви. Чего именно – никто не говорил. Но вряд ли бы сразу три кардинала подметали пурпуром сутан пыль постоялого двора из-за какого-то пустяка…
Вспомнили и задумались. Потому как ни один из чинов церкви, ответственных за тот злополучный обоз, не знал высокого, светловолосого гвардейца, с удивительно тонкими и бледными пальцами.
