], ибо хотя их леса и полны дикими зверями огромной величины, но их домашний крупный рогатый скот отличается низкорослостью. Таким образом, они лишились сначала самих быков, затем пахотных полей и, наконец, принуждены были отдать в рабство своих жен и детей. Отсюда – негодование и жалобы фризов; а так как им не сделали никаких уступок, то они взялись за оружие. Они схватили римских солдат, занимавшихся сбором податей, и предали их казни на кресте. Оленний спасся бегством от их неистовства и укрылся в крепости Флевум
219. Там стоял порядочный отряд римских граждан и союзников, охранявший морское побережье.
Гл. 73. Когда об этом узнал Люций Апроний, пропретор провинции Нижняя Германия, он вызвал из провинции Верхняя Германия части легионов и отборные отряды пехоты и конницы из вспомогательного войска, велел тем и другим спуститься вниз по Рейну и повел их в страну фризов; но мятежники уже бросили осаду крепости и ушли защищать свои владения. [Для усмирения фризов пришлось привлечь еще силы пятого легиона, и оно стоило римлянам значительных жертв. Вслед за описанием битвы с фризами Тацит помещает рассказ о двух характерных инцидентах, разыгравшихся в связи с усмирением восстания.] …Вскоре после этого220 перебежчики сообщили, что возле [священной] рощи Бадугенны221 девятьсот римлян пало в битве, тянувшейся второй день, и что воины другого отряда в 400 человек, занявшие усадьбу бывшего римского наемника Крупторикса, опасаясь измены, перерезали друг друга.
Гл. 74. В результате фризы прославились среди германцев; Тиберий же скрывал потери, чтобы не быть вынужденным поручить кому‐нибудь вести войну…
Книга XI
[В главах 16 – 17 Тацит набрасывает картину постоянных внутренних усобиц в стране херусков, а также дает понятие о роли вождей и королей в германском племени в середине I века н. э.]
Гл. 16. В том же году222 херуски просили у римлян дать им короля, так как они потеряли всю свою знать в междоусобных войнах и остался лишь один отпрыск королевского рода, Италик, живший в Риме. С отцовской стороны он происходил от Флавия, брата Арминия, а со стороны матери – от Актумера, вождя хаттов; он обладал привлекательной наружностью и хорошо владел оружием и конем и по германскому, и по нашему обычаю. Император снабдил его деньгами, дал ему телохранителей и советовал ему смело добиваться славы, достойной его рода: ведь он первый идет к власти в Германии как уроженец Рима, не как заложник, а как римский гражданин. Сначала он понравился германцам: не причастный к их раздорам, он возбудил во всех одинаковое к себе расположение; они стали его прославлять и почитать, так как всем нравились его ласковость и терпимость; к тому же варварам пришлась по вкусу его склонность к вину и разгулу. Он стал уже знаменит как среди ближайших, так и среди отдаленных племен, как вдруг предводители партий, извлекавшие выгоду из раздоров и подозрительно относившиеся к его могуществу, отправились к соседним народам и стали уверять их, что древняя германская свобода гибнет и что к ним проникает власть римлян. «Неужели уж нет никого, – спрашивали они, – кто мог бы занять место вождя, так что приходится предпочесть всем потомка перебежчика Флавия? Напрасно ссылаются на Арминия: если бы даже его сын, выросший во вражеской стране, явился в качестве короля, и то следовало бы опасаться и его, как зараженного иноземными обычаями, привычкой к роскошному столу и услугам рабов. А что, если у Италика образ мыслей его отца? Ведь никто с таким ожесточением не поднимал оружия против своего отечества и богов, как его отец!»
