– Полиция не церемонится с людьми, которых подозревают в тяжких преступлениях, – сказал Джон. – Не мне вас учить, как работать в таких случаях.
– В вашем представлении я мог бы найти и задержать Львова, отправить его в тюрьму. На ночь подсадить в его камеру парочку уголовников, настоящих зверей. А наутро он, избитый до полусмерти, униженный, сам попросился бы на допрос и дал показания. Но это лишь фантазии. Львов, если мне удастся его задержать, не просидит в полицейском участке и пары часов. Его вытащат на свободу высокопоставленные друзья, а меня уволят в пять минут.
Девяткин отошел в дальний угол.
– К слову, – он увлекался антикварной мебелью. Он сидел вот здесь, привязанный к старинному дубовому креслу с прямой спинкой. Наверняка, жена кричала… Но это старый дом с очень толстыми стенами. Звукоизоляция потрясающая. Дальнейшие подробности опускаю. Не потому что хочу пощадить ваши чувства. Самому до тошноты противно все это рассказывать. Пойдемте.
Другим коридором он провел Джона дальше. Толкнул дверь и включил свет. Джон шагнул вперед. Эту комнату, спальню, не убирали, мебель отсюда не выносили. Окна оказались наглухо закрытыми. Было душно, кроме того, в воздухе витал какой-то отвратительный непередаваемый словами запах, от него и от духоты кружилась голова. Джон увидел смятую кровать, заляпанную темными пятнами, багровые пятна на полу. Он снова посмотрел на измятую кровать, закрыл глаза, потому что вдруг испытал то, чего не испытывал давно: приступ странной слабости, на минуту парализовавшей все тело. К горлу подступила тошнота, голова слегка закружилась. Он испугался, что упадет в обморок, поэтому, когда силы вернулись, резко повернулся и вышел в коридор.
– У вас есть закурить? – спросил он.
– Вы же вроде не курите, – Девяткин протянул ему пачку сигарет и спички.
Джон стал неловко прикуривать, зажатая губами сигарета мелко подрагивала, руки налились ватной слабостью, огонек спички тоже дрожал.
– Слушайте, я понимаю, чего вы добиваетесь, – сказал Джон. – Вы давите на меня, потому что я был одним из ближайших помощников Биркуса и Львова. Они мне платили, я был тесно связан с ними, возможно, поддерживаю контакты и после их бегства. По-вашему, я многое знаю, возможно, мне известно, где прячутся эти два персонажа. Вы уверены, что я не желаю или боюсь поделиться этой информацией. Кроме того, мне кое-что известно об этом убийстве…
– Разве я не прав?
– Вы ошибаетесь. Биркус и Львов близко не подпускали меня к своим тайнам. Я занимался рутиной ежедневной работы и не имел представления об их делишках. В этом я готов поклясться.
