– Ну и как тебе эта кондовая пропаганда? – спросила Рита. – Сюжет воистину фантастический: на родину приезжает этнический русский, проживший полжизни в Америке. Он там успешный бизнесмен, но возвращается. Непонятно зачем. Говорит, что ему хочется чего-то там понюхать. То ли грибы, то ли еще что-то. Но я ему не верю. Принеси мне красного вина…
Джон вернулся с вином и стал доедать свою пиццу.
– Совсем забыл. Как здоровье отца?
– Спасибо, хорошо. То есть плохо. Он уже на краю… Недолго осталось.
– Мужайся.
– Ты видел последнюю модель "Ягуара"? – Кира не ждала ответа. – Наверное, я слишком много трачу. Так мне говорят… А я не могу не купить вещь, если она мне нравится. Ну, нельзя ж ругать меня за то, что я такая. Правильно?
– Конечно.
– С кредитом у меня нет проблем, – лицо девушки, ожидающей наследства, оставалось бледным и печальным, только алые губы горели, как у вампира, насосавшегося крови. – Все знают, кто мой отец. И все знают, как он богат. Баснословно, фантастически… А я его единственная дочка. Больше состояние наследовать некому. Но я готова взвалить на свои хрупкие плечи этот крест и понести его… Да, далеко. Кстати, я звонила тебе на прошлой неделе. Хотела пригласить… Но сейчас уж поздно.
Брат за годы работы в Москве свел знакомство со многими персонажами из богемных кругов. Ему нравился безумный круговорот жизни: ночные тусовки, выставки для узкого круга ценителей живописи, спектакли, на которые невозможно достать билеты, присуждение каких-то сомнительных премий, рестораны с астрономическими ценами. Часть богемных знакомств через брата досталась Джону, хотя была ему не нужна.
– Я только что вернулся из Америки, – сказал он.
– Ты как герой этой дурацкой пьесы. Возвращаешься в Россию, хотя тебя никто не ждет. И делать тебе тут нечего. Чудак… Все едут туда, а ты оттуда. Джон, знаешь ты кто? Ты зефир. Внешне ты грубый, брутальный, мужественный… Но это только оболочка. Ореховая скорлупка. Под ней твоя мягкая натура. Ты нежен и сладок, как зефир… А твой голос похож на звон далеких колокольчиков. Не слушай меня, я пьяная.
– А я уже хотел покраснеть от удовольствия.
– Тогда я буду заставлять тебя краснеть каждый день… Ой, вот появился режиссер. Я пойду. Выражу свои восторги.
Она подхватила недопитый стакан и пропала среди людей. Тут зазвонил телефон, сквозь музыку пробился едва слышный голос брокера Ильи Нестеренко. Джон встал, едва протолкался к лестнице и спустился на два пролета.
