– Ариэль, беги! – шепнула малышке, желая спасти хотя бы ее, но острые коготки «лисички» лишь сильнее вцепились в мою куртку. – Надо, Ари!
– Нет!
– Ари!
– Тс-с-с, – зашипела бьерна, призывая меня замолчать. – Не мешай.
Я с удивлением посмотрела на лисью голову с подрагивающими от напряжения ушками, потом на мага, который был всего в нескольких шагах от нас, и вдруг заметила, как трава вокруг начинает стремительно увядать, скукоживаться и рассыпаться пеплом. Некромант тоже это увидел, замер, скривился, усиливая свои защитные чары, и выплюнул, с ненавистью посмотрев на малышку:
– Мерзкое уродливое чудовище! – А потом он швырнул в нас магический шар, и все, что я смогла, – это повернуться, прикрывая собой Ариэллу, и попытаться уклониться от заклинания, которое… так до меня и не долетело. Секунда в ожидании смерти тянулась мучительно долго, мгновение перед жуткой болью казалось бесконечным. И осознание, что ничего не случилось, пришло далеко не сразу. Какое-то время я еще стояла, крепко обнимая девочку, и боялась открыть зажмуренные глаза. А потом услышала звук падающего тела и настороженный шепоток возле самого уха:
– Что там, Аня?
Я медленно повернулась, морально готовясь к чему угодно: от нападения еще одного трупоеда до повторения охотником судьбы растений, которые, судя по всему, уничтожило маленькое пушистое чадо, сидящее на моих руках. Еще одна одаренная бьерна на мою бедную голову! И дар такой, что лучше б его и не было. Хотя если это он сохранил нам жизнь – беру свои слова обратно. Но то, что предстало моим глазам, заставило содрогнуться, невзирая на подготовку.
Некромант лежал на земле, причем рука его находилась на границе обращенной в прах травы и, как это ни ужасно, повторяла ее судьбу. Кисть, торчащая из рукава, сжималась, словно подвергаясь ускоренной мумификации, пальцы скрючивались, истончались… жуть! Но напугало меня другое: над распростертым по земле магом нависал скелет в черных лохмотьях, череп которого был покрыт свежей мышечной массой, а глаза полны непроглядной тьмы. В первый момент мне показалось, что Граф целует обездвиженного его чарами мужчину (ну или делает ему искусственное дыхание), однако стоило иссохшей ладони дернуться в предсмертных конвульсиях, как меня озарило: лич выпил его душу!
Прижимая к себе «лисичку», чтобы ребенок, не приведи боги, не увидел происходящее, я смотрела широко раскрытыми глазами на жуткого мертвеца, а он, подняв голову, уставился на меня. Контакт длился несколько долгих секунд, показавшихся мне вечностью. И надо было бы вспомнить о ментальных талантах лича, но я продолжала завороженно смотреть на красное лицо, с которого будто содрали кожу, и с лица этого на меня взирала сама тьма.
