-Маркус, как ты сынок?- тихо спросила мать, по-прежнему прижимая к себе ребенка.
-А как я могу быть? Никак..- ответил я ломанным голосом. Мать кивнула, смахнула слезы и прошептала:
-Анна жива!
Я кивнул, не чувствуя радости, потому что я слишком высокую цену заплатил за ее жизнь.
-Она родила тебе дочь.- тихо сказала мать и протянула мне сверток.
Я отшатнулся. Я не хотел, не мог, мне казалось это кощунственным, чем-то неправильным. Но мать подошла ко мне и всунула ребенка.
-Ты сам сделал выбор! И никто не повинен в этом, уж тем более ни эта малышка. Возьми себя в руки Маркус, сейчас как никогда ты должен быть сильным!
Сказав это мать отошла. Я осторожно пощупал теплый комок в руках, опустил голову и замер, перестал дышать. Маленькое, розовое личико с ясно-голубыми глазками внимательно смотрело на меня. Я с не меньшим вниманием смотрел на нее. Не знаю, сколько мы изучали друг друга, но потом ее губки скривились, и что-то похожее на улыбку-ухмылку отразилось на лице малютки. В этот миг меня накрыло понимание, что ее я с таким трепетом ждал и хотел. Ей рассказывал о всякой ерунде, прислушивался к каждому ее движению . Ее, эту малышку я уже давно любил. И теперь люблю ее, свою девочку, несмотря на то, что сердце разорвано на куски от горя. Я прижал ее к себе и поцеловал, вдыхал сладкий аромат новорожденного тельца, как все символично- совсем недавно я также сжимал тело сына. Меня затрясло, эмоции переполняли. Возможно ли, умирать от горя и испытывать радость?
-Моя девочка, моя принцесса! Диана, дочурочка моя! –я повторял имя, которое мы хотели дать нашей крошке. Мы много каких хотели, но сейчас почему то именно это казалось верным и подходящим. Я захлебывался бесполезной влагой, но ничего не мог с собой поделать. Я задыхался от рыданий, не переставая при этом шептать- Мэтти прости меня сынок, прости, что не уберег тебя малыш, прости меня....
Мать оставила меня наедине с дочерью. Я тихонько качал ее, упиваясь слезами. Ее теплое тело, звучное дыхание не позволяли мне загибаться от отчаянья, звук ее плача, заставлял жить, крепиться. Он словно шептал:
- Отпусти боль! Плач, не держи! Все когда-нибудь утихнет!
Да, утихнет, но никогда не пройдет.
» Глава 4
"...Мне нравится еще, что вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не вас целую.
Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем, ни ночью - всуе...
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!..."
