— Верно, благородный комтур Герман, вы немного помогаете нам, но этот неурожай постиг нас после того, как вы опустошили самые плодородные области Жемайтии.
— Вы тоже не остались перед нами в долгу боярин, но все-таки мы смилостивились над вами, помогли и едой, и одеждой, хотя для себя нам пришлось привозить хлеб из далеких краев. Теперь я надеюсь, что вы в благодарность за нашу помощь вырубите хотя бы священные дубравы язычников, проложите дороги через пущи Венты и Падубисиса, ибо такие чащобы более всего препятствуют распространению святой веры в Жемайтии. Я думаю, что магистр нашего ордена, благородный брат Конрад Зольнер фон Раттенштейн, как только здоровье вернется к нему, позаботится и о разрежении ваших пущ.
Сказав это, комтур поцеловал крестик и спрятал четки под плащ.
— Теперь магистр ордена озабочен спасением своей души, а заниматься Жемайтией он поручил мне, — коротко ответил за боярина Рамбаудаса закованный в доспехи воин и, словно чем-то недовольный, пришпорил своего коня, оборвав на этом разговор.
Никто не осмелился возразить ему. Довольно долго все ехали молча, только опять, поглядывая на крестоносца, метал глазами молнии закутанный в медвежью шкуру, обросший волосами боярин Судимантас.
Простые воины, ехавшие позади своих военачальников, не слышали их разговора, так как и они беседовали между собой; поднявшись на холм, просматривали дали и изредка спрашивали проводника отряда Шарку, скоро ли начнется эта страшная пуща Падубисиса, о которой каждый из них что-то слышал, но никто еще не бывал в ней.
Особенно боялись страшных пущ Литвы и Жемайтии кнехты крестоносцев. Любой из них многое отдал бы, если б мог избежать этих пущ, обойти их стороной. И еще сильнее встревожились они, когда Шарка сказал, что в пуще Падубисиса им придется по меньшей мере дважды заночевать.
Зимой крестоносцы не так опасались этих пущ, ибо с наступлением холодов лесные духи либо уходили в избы к жемайтийцам, либо спокойно спали себе в берлогах под снегом; но весной все они перебирались в леса и болота; тогда каждый истинный христианин не только ночью, но и днем избегал этих пущ.
— Я думаю, благочестивый брат Ганс, нечего нам обращать внимание на этих язычников: пока мы будем двигаться через пущу, нашим братьям по очереди придется днем и ночью творить молитву, — негромко сказал брат Дитрих Хенке брату Гансу Звибаку.
— Да, брат Дитрих, но я боюсь, как бы таким образом мы не навлекли на себя гнев языческих богов и лесных духов. Молиться-то надо, но только вполголоса, а четки лучше держать под плащом. — Тут оба брата переглянулись и замолчали.
