— На что решился король?
— Правительство колебалось до последней минуты, даже когда Генеральные штаты были уже в сборе. В результате вопрос был решен против его воли. Правительство потеряло инициативу.
— День созыва Генеральных штатов назначен?
— На 27 апреля.
— А избирательное право?
— Оно предоставлено всем французам, достигшим двадцати пяти лет, имеющим постоянное место жительства и занесенным в списки налогоплательщиков.
— Французы, надо полагать, вполне удовлетворены?
— Как сказать, государыня. Ведь этим последним условием исключается из числа избирателей все беднейшее население страны.
— Естественная и вполне благоразумная потеря.
— Но и повод для последующих рассуждений о неравенстве. Для народа, не способного платить налоги, даже появилось определение — «четвертое сословие».
— Думаю, здесь главным остается третье сословие.
— Государыня, посол прислал нам наиболее популярную, по его словам, брошюру аббата Сийеса «Что такое третье сословие?».
— Любопытно. И как же это сословие определяется?
— В брошюре всего три вопроса и три ответа. «Что такое третье сословие? — Все». — «Чем оно было до сих пор? — Ничем». — «Чем оно желает быть? — Чем-нибудь».
— Значит, сейчас начнется подготовка к выборам?
— Она уже началась. Население приступило к составлению наказов.
— Население? Все эти составляющие толпу люди?
— Конечно, нет, но люди либеральных взглядов и отдельные представители буржуазии, которые таким путем решили донести до правительства свои проекты и волю.
— Как говорил Мирабо, страшная болезнь старой власти — никогда не делать уступок, как бы в ожидании, чтобы у него исторгли силою то, что сегодня оно могло бы уступить вполне добровольно. Сколько же предполагается депутатов?
— Около тысячи двухсот человек, государыня.
Лагерь Потемкина в Малороссии. Г. А. Потемкин, А. В. Браницкая.
— Что это — никак Попов обратно бежит. Да еще как бежит. Забыл что? Только что все дела письменные вроде порешили. Неужто опять писаниной своей докучать станет!
— Григорий Александрович, батюшка! Новость-то какая! Поди, обрадуешься, князюшка! Графинюшка наша приехала!
— Какая графинюшка? В нашем-то лагере? Да ты что, Василий Степанович, — не иначе сон наяву увидел.
— Воистину сон золотой: графиня Браницкая Александра Васильевна ни морозу, ни слякоти не испугалась — прискакала. Сразу к тебе не захотела: переодеться, мол, с дороги надо. К любимому дядюшке в затрапезном виде ни-ни. Я ее в ханский шатер проводить велел — если не захочешь, можно иначе распорядиться.
