. Не в глаза — за спиной шептались. При дворах европейских толковали. Долгов, мол, принцессы Иоанны Елизаветы платить не стала; На стыд и позор дочь ее обрекла. Дочь, которой не ждала, из-за которой к ненавистному мужу вернуться должна была, чтоб родить наследницу Ангальт-Цербстскую как положено. Жила же, счастливо жила в Париже. Давно без герцога Христиана Августа обходилась — русский богач помогал
[4]. Положим, не царских кровей. Положим, незаконный дворянский сын. Бастард, попросту.
Кому какое дело, пока ребенка не понесла. Отец Ивана Ивановича Бецкого в деньгах бастарду не отказывал — в память недолгой своей амантки, шведской графини. Но без скандалов. О позоре публичном слышать не хотел. Пришлось Бецкому раньше принцессы в путь на север тронуться. Она не обижалась. Никогда бы не поверила. Никогда! Герцог Ангальт-Цербстский супругу как ни в чем не бывало принял. Обманула ли его, к соглашению ли пришли — кто знает. Скорее — к соглашению. Все знали: в женщинах Христиан Август смолоду не нуждался. Богоданная дочь ему даже с руки оказалась. Сомневаться можно, а девочка-то есть. Россия… Может, и не было бы никакой России, если бы не Бецкой. Хлопотал. Новой русской императрице Елизавете Петровне подсказывал. Сватали царицу когда-то за брата матушки[5]. Скончался он до срока. Но память по себе добрую оставил. Сколько раз императрица Елизавета говорила: брат и сестра как две капли воды, только диву даваться. За невестой и родительницей: ее Бецкого прислали. Сама видела, как встретились. Иоанна Елизавета руку протянула, он на колено опустился. Замер. У принцессы слеза дорожку в пудре проложила. Даром, что герцог рядом стоял — пятью годами позже скончался. За столом смеяться принялся, пусть бы в России следили, чтобы невеста рядом с посланцем не стояла: кто бы сходства не заметил. Так и брак расстроиться может. Ненавидел. И супругу и дочку богоданную, радовался, что с глаз исчезнут. При отъезде на крыльцо не вышел: чтобы последний поваренок увидел и понял.
Ехать не боялась. В 14 лет много ли понимаешь. Главное — подальше от дома. В памяти мальчик стоял. Будущий жених. Приветливый. Ловкий. Встречались несколькими годами раньше по-родственному. Любезности говорил. О книжках толковал. Принц Голштинский-младший[6]. Мать — старшая дочь императора Петра Великого — при родах умерла. Жалеть было некому. Отец мечтал жениться на младшей цесаревне — Елизавете. Просил императора изменить выбор. Отказ. Елизавета только веселиться умела. Старшая могла государством управлять. Шептались, ей хотел отец всю империю завещать. Перед кончиной звал. Чтоб распорядиться. Не дождался. Столько по дворцу ее искали, пока кончаться не начал. На грифельной доске застывающей рукой только и сумел нацарапать: «Все отдать…» Кому — не получилось. Или получилось. Стереть недолго. О троне родная мать, Екатерина Алексеевна I, думала, а с ней амант ее бывший, светлейший князь Меншиков. От государя обоим избавиться надо было. Обоим казнь грозила. Конфеты от кондитера меншиковского в самую пору пришлись. А дочь старшую наскоро обвенчать поторопились и — за море
