Эта деревня навсегда ушла из его жизни - он понимал и смирился с этим, но еще он понимал так же и то, что сейчас у него возникает новая родина вот эта продолговатая каменная коробка со светлым окном и дверью на лоджию, с кроватью у входа, на которой лежит его мать - добрая и большая, как тюлень, глухая старуха. Ни от чего, конечно, она уже его не защитит, но это - его приют, куда он может забраться на развинченных от слабости ногах, сесть на край постели и рассказать, как себя чувствует сорокалетний больной мужчина, у которого - жена на одиннадцать лет моложе его и маленькие дети...
2.
Во дворе кирпичной пятиэтажки, в которой на втором этаже жили Харины, в первом часу дня, когда из квартиры вышла Полина, стояли перед подъездом и сидели на скамейке несколько человек.
Появившись во дворе, Полина первым долгом задрала голову вверх и начала пристально разглядывать небо. Небо, в общем, было как небо, густо-синее, просматриваемое ввысь, должно быть, на такое расстояние, что оно пугало воображение. По-над крышей противоположного пятиэтажного дома, ограничивающего собою этот двор, выплывало рыхлое, пухлое, чисто-белое облако, другое белое облако, меньшего размера и какое-то рваное, плавно скользило в воздухе прямо над головою.
Полина так долго следила за ними, пока не сделалось понятно, что она их рассматривает не просто так.
- Боитесь, как бы дождь не пошел? Да, не вымочило бы покойничка. Мы вот в том году хоронили под дождем - что же, и пришлось так вот, в мокром костюме его и закапывать,- ласково спросил у нее удивительно тонким, чуть ли не девическим голоском, аккуратный старичок в синем костюме и в синей, под цвет костюма, фуражке, стоявший отдельно от других, ближе всех к двери в подъезд.
Полина опустила голову и перевела взгляд на старичка, ничего ему не ответив. Взгляд и поджатые тонкие губы ее выражали мысль:
- Да, вот приходится волноваться, как бы не было еще и дождя. А вам-то что? У меня вообще кроме этого столько забот, что с ног сбилась - но не станешь же обо всем этом объяснять постороннему.
- Что ж делать, волей божией помре Андрей Петрович,- вздохнул старик, неправильно ее поняв и пожелав ее утешить.
На скамейке у подъезда сидел Юрчик, Полинин муж - кругленький толстячок, абсолютно без шеи, у которого казалось, голова растет сразу из жирных плечей, ростом на полголовы ниже жены, с крупным широким носом на добродушнейшем лице и вдобавок ко всему - лысый. Он так удивительно был похож на московского артиста театра и кино Евгения Леонова, что когда он его видел по телевизору, то всегда шлепал себя ладонью по толстущей ляжке и на всю избу весело кричал: "Полина, иди посмотри - снова братишку показывают! А ведь я неплохо бы выглядел на экране".
