– Ха! ха! ха! – заливался племянник Скруджа. – Ха! ха! ха!
Если бы вам, против всякой вероятности, случилось познакомиться с человеком, одаренным способностью смеяться ото всей полноты души, – более и задушевнее скруджевского племянника, я скажу вам одно: неотступно просил бы я вас представить вашему знакомому и меня. Сделайте милость, представьте меня. Очень счастливая, правдивая и благородная идея была у судьбы – вознаградить человека за все его заразительные болезни и печали еще более заразительным и неотразимо веселым смехом.
Итак, племянник Скруджа хохотал во всё горло; хохотали ото всей души и жена его и приятели: Ха-ха-ха!
– Честное слово! – крикнул племянник, – он мне сказал, что святки – пустяки, и поверьте, он сам крепко убежден в этом!
– Тем стыднее для него, Фред! – заметила с негодованием нареченная племянница Скруджа.
Вообще – ведь женщины ничего не делают вполовину и за всякое дело принимаются не шутя.
Племянница – она же и супруга племянника Скруджа – была мила, т. е. в высшей степени мила, с очаровательной головкой, с простодушным, искренним выражением лица; и при этом – что за увлекательная улыбка, что за живые искрометные глазки!
– Большой чудотвор – мой старик! – продолжал племянник. – Спору нет, мог бы он быть несколько пообходительнее, но его недостатки наказываются сами собою, и мне против него сказать нечего.
– Кажется, он очень богат, Фред?
– Э! да что толку в его богатстве, моя милая? Богатство ему ничего не приносит: он не может быть полезен не только другим, даже самому себе. У него нет даже удовольствия подумать… ха – ха – ха! – что вскоре нас же придется ему наградить.
– Я его терпеть не могу! – сказала племянница. Сестры ее и прочие дамы согласились с ее мнением.
– О! Я снисходительнее вас! – возразил племянник. – Мне его только жалко. Кому вредят его своенравные выходки? ему же… Я это не потому говорю, что он отказался пообедать с нами – в этом случае он только в выигрыше, избавился от плохого обеда.
– В самом деле?.. А мне – так кажется, что он потерял очень хороший обед!.. – перебила его молоденькая жена.
Все гости разделили это убеждение, и – надо сказать правду – могли быть в этом случае неуместными судьями, ибо только что изволили покушать, и в настоящее мгновение десерт не сходил еще со стола, и всё общество столпилось у камелька при свете лампы.
– Честное слово, мне очень приятно разубедиться: я до сих пор плохо верил в уменье юных хозяев. Не правда ли, Топпер?
