Генри ошеломленно уставился на Джека.
— И что же они могут с ней сделать?
— Или убить, как Мендетту, или передать в руки Грентому, чтобы он обеспечил ее молчание. Как-никак, это его бизнесу грозит крах. Если через одну-две недели труп Сади не будет найден, следовательно, она в борделе.
— Они не имеют права! — как сумасшедший, закричал Генри. — Господи!.. Я им этого не позволю!
— А что ты сможешь им сделать? Попробуй только поднять шум, и они действительно засадят тебя за решетку. Им стало известно, что я кое-что разнюхал, и знаешь, что мне предложили? Уехать в другой город на громкий судебный процесс. И ничего нельзя сделать. Придется ехать, или меня попрут с работы.
— Так что же мне делать? — глухим голосом спросил Генри. — Сидеть сложа руки и ждать?..
Постарайся повидаться с Грентомом и осторожно выяснить, кто возглавил организацию. Я повторяю, вряд ли это Грентом. Ничего не предпринимай, но следи за каждым их шагом. Я сам займусь этим делом, как только вернусь в город. Тогда я посвящу этому все свое время.
— Но как я могу сидеть и ничего не делать, в то время, как Сади находится в их лапах? Да я глотку перегрызу этому Грентому!
— Бедный идиот! И ты надеешься, что это тебе поможет? Да они тебя просто убьют. И тогда ты уже действительно ничем не сможешь помочь Сади. Сейчас у тебя есть только один путь — действовать не спеша. Даже если они не смогут убрать тебя, то, почувствовав опасность, ликвидируют Сади. Так что пока считай ее мертвой, понял? Считай, что не можешь ее найти, но отомстить можешь!
Джек встал и направился к двери.
— Мне пора ехать. Постарайся быть благоразумным, Перминдасер. Делай то, что я тебе сказал.
Генри молча смотрел, как он уходит. Пальцы его так сжимали подлокотники кресла, что побелели суставы. Он медленно начал произносить проклятия, употребляя самые непристойные слова, которые до этого никогда не произносил вслух. Затем порывисто спрятал лицо в ладони и зарыдал.
15 часов 00 минут, 6 июля
Кто-то вошел в комнату, и Сади испуганно села на постели, прижав руки ко рту. Глаза ее расширились от страха.
Фан закрыла за собой дверь. Шелковый пеньюар плотно облегал ее фигуру, и нельзя было ошибиться в ее профессии. Сади затаила дыхание. Она ничего не смогла сказать, настолько пересохло во рту.
— Не пугайся, — Фан прислонилась к двери. — Мне велели немного поговорить с тобой.
Сади молчала, с ужасом глядя на Фан.
— Не смотри на меня так, — раздраженно сказала Фан. — Тоску наводишь своим похоронным видом. Приди в себя, старушка!
