Ищите связь... | страница 3

— Вы еще шутите в такой миг! Но когда же, когда мы упустили контроль, выпустили события из рук? В марте? В июле? После корниловского мятежа? Когда матросов и офицеров разделила глухая стена?

— Э, коллега! Вон вас куда потянуло… Не ко времени этот разговор, но только скажу вам, что стена, о коей изволите говорить, куда раньше возникла. Сами мы ее и возводили. А если о флоте говорить, то у матросов путь к осаде Зимнего не сегодня и не вчера начался. «Потемкин» еще в девятьсот пятом был. Потом «Очаков», «Память Азова», восстания в Свеаборге, в Кронштадте, во Владивостоке. Если все считать, со счета можно сбиться. А вы спрашиваете «когда». Да еще пять лет назад — в девятьсот двенадцатом году корабли Балтфлота чуть было не пришли в Неву под красными флагами. Может быть, только случайность и помешала тогда.

— Ах, Дмитрий Николаевич! Не до истории сейчас…

— Так сами же на этот разговор натолкнули. А без истории и нынешнее не понять. Так-то, господин министр иностранных дел!

— Едва тебя разыскал, Серега! Вместе теперь будем Зимний брать.

— Да ты что же, голова садовая, никак со съезда сбежал? Зря, что ли, мы тебя делегатом выбирали от Балтфлота?

— Да никуда не уйдет съезд. Еще и на завтра хватит заседать. И к тому ж, пока Зимний не возьмем, никаких резолюций не будет. А я, может, этого часа все пять лет каторги ждал. Не пробились мы сюда в девятьсот двенадцатом — так теперь уже никто нас не свернет. А помнишь, Серега, как тогда в Гельсингфорсе ты говорил: «Содрогнутся под жерлами орудий царские дворцы и троны»? Здорово! До сих пор ведь я не позабыл. Вот и дождались.

— Царский трон еще в феврале — тю-тю…

— Так это формальный момент, Серега! А главное-то сегодня решится. За это главное-то мы голов своих не жалели, по тюрьмам да каторгам мыкались.

— Да, есть что вспомнить!

— Да… Вот сейчас тут у нас, погляди, какая силища собралась — рабочие, матросы, солдаты. Тысячи! А из Зимнего защитнички все бегут и бегут, осталась юнкеров горстка. Я так думаю, что, когда сигнал дадут — мы их мигом сомнем. Но ведь в нашей победе неминучей и та кровь зачтется, что раньше была пролита. Сколько же мы народу потеряли, пока сюда дошли! А ежели о товарищах говорить, то больше всего помню Думанова. Человек был какой! Перемололи его тогда жандармские жернова…