– Не знаю, не знаю, – задумчиво покачал он головой, когда мы закрыли за собой обитую реечками дверь. – Вроде и историю он рассказал, как по нотам спел, и искренне все так, и на правду похоже.
– А что тебе не нравится?
– Трудно объяснить. Понимаешь, такому типу верить – себя не уважать.
– Понимаю. У меня такое же ощущение, только я его сформулировать не могла.
– С другой стороны, если он говорит правду… Две Елены Юрьевны с разными лицами? Ритка, ты сестру Котельниковой видела – они как, похожи?
– Не очень, – медленно ответила я. – Полагаешь, Поршнева около милиции караулила сестра Котельниковой?
– Пока я пытаюсь понять, возможно ли это?
– С моей точки зрения, сомнительно. Сходство между ними есть, но не такое, чтобы одну сестру за другую принять.
– А с перепою?
– Откуда я знаю? Я до такой степени никогда не напивалась. Но это разные женщины, совсем разные.
– Допустим. А как насчет дочери Котельниковой?
– Я ее еще не видела, но это не имеет значения. Марина Котельникова неделю назад уехала в Москву.
– Гм. И когда возвращается?
– Сегодня или завтра. Может, уже вернулась. Елена Юрьевна обещала позвонить.
– Не жди, сама ей звони, – посоветовал Гоша. – Она закрутится, забудет. И еще: когда будешь шефу докладывать, отдельно отметь, что надо проверить, действительно ли дочь Котельниковой провела последнюю неделю в Москве. К сестре Котельниковой тоже имеет смысл присмотреться. Проверить, где она была в тот момент, когда у Поршнева приступ белой горячки случился.
– Ты что, их обеих подозреваешь?
– Я просто следую основному принципу сыщика: не оставлять без внимания ни одного камня, перевернуть и осмотреть каждый. Поняла?
– Поняла.
– Вот и хорошо. А теперь ответь мне, почему мы не в машине сидим, а до сих пор здесь, на лестничной клетке топчемся?
Поскольку Гошка начал спускаться по лестнице, не дожидаясь моего ответа, я спокойно могла посчитать его вопрос риторическим. Но вместо того, чтобы молча последовать за напарником, я оставалась на лестничной площадке.
Почему? Действительно, почему? Я посмотрела на дверь Поршнева, на соседнюю, и нерешительно попросила:
– Гош, а давай, еще и на этого соседа посмотрим? Раз мы все равно здесь задержались?
– Думаешь, он имеет отношение к делу Котельниковой? Или опять «нутром чуешь»? – Гоша остановился и с улыбкой посмотрел на меня.
– Я ничего не думаю, – честно призналась я. – И не чую. Я просто тупо переворачиваю каждый камень, который встречается на пути. Давай постучим к нему? А иначе я действительно думать начну, что именно этот сосед и мог сказать нам что-то важное. Но мы с ним не поговорили, и это важное мимо проплыло.
