Договоренность: Семья Ферро. Книга 4 | страница 39
Губы Шона были слишком близко от меня. Его теплое дыхание коснулось моей щеки, меня пробрала дрожь. Я была парализована, не могла и пошевелиться. Не знаю, что так повлияло – страх, что закрался мне в самое нутро, или что-то еще, о чем я сейчас совершенно не хотела думать.
Когда Шон заговорил, все внутри меня оборвалось, и я растаяла. – Ты думаешь, меня это забавляет? Ты думаешь, я не знаю, что сделал с тобой? Ты действительно считаешь, что я и радуюсь сделанному?
Я не отвечала. Он был слишком близко. Мое сознание не могло четко понять все чувства, бурлящие внутри. Кровь кипела, легкие отказывались работать. Я задрожала, Шон обнял меня еще крепче. Мой взгляд был намертво прикован к его лицу. Никто не произносил и звука. Его губы, такие идеальные, приоткрылись, будто он хотел сказать больше – будто он хотел поцеловать меня – но Шон не двинулся. Просто застыл на месте. Мое сердце билось быстрее, сильнее. Зашумело в ушах, и я ощутила слабость в коленях.
Через какое-то время Шон заставил себя моргнуть. Глядя на меня из-под этих темных густых ресниц, он сказал: - Я совершил ошибку. Я не знаю…
Что-то внутри меня щелкнуло. Его слова возродили во мне былую силу, и я, отпрянув от него, ответила: - Ты совершил слишком много ошибок. Я не могу делать это с тобой, быть с тобой. Я не знаю, что тебе нужно, и кто ты вообще на самом деле. Я даже не уверена, знаешь ли ты себя, но вот это, - я указала пальцем между нами, - плохая идея. Это как оставить непотушенную сигарету рядом с открытой бочкой пороха. И здесь не важно, как скоро произойдет взрыв, здесь дело в том, как много вреда это нанесет окружающему пространству, и я уже знаю ответ.Я отдала тебе всю себя, а ты просто отшвырнул меня, думая, что я стану просто мусором, ненужной вещью, что я превращусь в ту, которую ты сотворил себе в мозгу. Но я никогда и ни за что не приползу к тебе на коленях обратно, желая получить урвать внимания или добиться дружбы. И знаешь почему? Потому что ничего от нас не осталось, - Я сжала руку в кулак и поднесла ее к сердцу. - Не осталось ничего, кроме одной оболочки, и я знаю, что всего лишь одно неверное движение – только лишь одно – и это станет концом меня.У меня нет таких намерений насейчас, я хочу быть цельной и, желательно, без тебя рядом.
Мой голос был слишком спокойным. То, как я это говорила, казалось таким отстраненным, будто я сообщала вещи о жизни кого-то другого, о совершенно чужой душе. Я смотрела в его глаза, видела, как они впитывают каждый сантиметр моего тела, но ничего не чувствовала. Чем больше я говорила, тем сильнее ощущала в себе опустошенность. Я развернулась и пошла к двери, все еще в шоке.