— Лали, нам поговорить нужно. — Может, язык себе ненадолго прикусить?
— М-м-м… — Жена трется об меня, и моему предателю-члену достаточно лишь ощущения ее горячей влажности, скользящей над ним, чтобы подскочить и начать буквально дымиться. — Это не может подождать, Монтойя?
Лали целует и прикусывает мой подбородок, пока я старательно задираю голову и стараюсь пялиться в потолок, потому что если опущу глаза на нее, нависшую надо мной, то сорвусь и наброшусь снова, как оголодавший до истерики пес. Господи, как будто одного скольжения ее острых сосков по моей груди, трения ее лона об мой уже каменный член и губ, ласкающих мое лицо, недостаточно! Вцепляюсь в простыни. Только трону ее, и все — я пропал.
— Лали, девочка моя, остановись на одну секундочку! — практически скулю я. — Милая, нам нужно поговорить, пожалуйста!
Жена выпрямляется, открывая мне вид на свои груди, созерцание которых всегда превращает меня в капающего слюной слабоумного идиота, и усаживается так, что давление на мой пах становится крышесносным. Интересно, она знает, что со мной творит эта чудная картинка, и делает это нарочно или у нее выходит тянуть из меня жилы совершенно естественно?
— Если ты собираешься меня утешать по поводу этой ситуации в институте, то не заморачивайся, — говорит она, не прекращая извращенную пытку движением ни на секунду. — Плевать я на них хотела! Так даже лучше. Мое имя вообще перестанут связывать с этим делом, и это хорошо. Пусть подавятся всей этой шумихой и славой. Главное сделано, а остальное… Гори оно все, короче.
Она наклоняется и втягивает в рот мой сосок, легонько царапая его зубами. Мои бедра дергаются вверх, приподнимая ее над матрасом и вдавливая меня туда, где я хочу быть прямо сейчас больше всего. Лали делает едва заметное движение тазом, и я почти уже внутри, балансирую у входа в мой личный рай. Я хотел поговорить? О-о-ох, вспомнить бы о чем!
— Нет, речь не о том, — каркаю я простуженным старым вороном, и Лали снова выпрямляется.
Черт, моя женщина, сидящая верхом на мне! Что она со мной творит! Если я заведусь еще сильнее, то рвану так, что в стратосфере будет видно.
— Хочешь сообщить мне, что собираешься расстаться со мной и дать мне свободу? — соблазнительно шепчет она и снова трется течной кошкой.
Да чтоб его! Не могу сдержаться и стону в голос, так что даже не сразу улавливаю смысл ее слов.
— Что? О чем ты вообще? — Какие, на хрен, могут быть расставания? — Свободу, детка? У тебя больше никогда не будет свободы от меня! Просто привыкай к мысли, что я прилип к тебе намертво!
