Микаэль поднялся мне навстречу. Он не выглядел счастливым от того, что ему приходится быть надзирателем для Юлали, но сейчас мне было на это плевать. Посмотрев на меня, он ретировался, оставляя нас одних. Жена сидела в зоне гостиной со своим ноутбуком на коленях. Стоило мне войти, и она вперила в меня снова свой настороженный взгляд.
Не желая больше ни минуты терпеть это подвешенное состояние, я забрал гаджет и бросил его в другое кресло. Намерение добиться от моей женщины хоть какой-то реакции, кроме полного игнора, заставило меня схватить ее за руку и вытащить из кресла. Вжав ее в себя, я ощутил голодные спазмы своего истосковавшегося по ее теплу тела. Это было уже просто невыносимо — ощущать ее так близко, прикасаться, спать в одной постели и не иметь возможности дотянуться по-настоящему.
— Юлали, пожалуйста, поговори со мной, — пробормотал я, запрокидывая ее голову и подставляя жестко сжатые губы под свой жаждущий рот.
— Говорю, — ответила она охрипшим от долгого молчания голосом, в котором льда было больше, чем в Антарктиде.
Но моему сознанию вдруг стало все равно. Это хриплое звучание, которое я так часто слышал, когда она извивалась и сгорала подо мной, словно сорвало во мне все ограничения, выпустив зверский голод на свободу. Я хотел ее, Господи прости, как же сильно я ее хотел. Прямо сейчас, сию же секунду. Прижать ее к постели, ощутить каждым сантиметром кожи, ворваться во влажную глубину, чтобы хоть так ощутить, что она здесь и по-прежнему принадлежит мне. Пусть борется со мной, сопротивляется, я буду изводить ее, пытать ласками, пока не сдастся и не станет опять взрывающим мой мозг сосредоточием живого желания.
— Северин, нет, — тихо говорит Юлали. Но я не хочу этому верить, просто потому что не могу остановиться.
Резкими движениями я избавил нас обоих от одежды и отнес Юлали в постель. Знаю, мои поцелуи больше похожи на укусы, но я с ума схожу от того, настолько нуждаюсь в ней. Меня трясет и скручивает от этой нестерпимой потребности. Вкус ее кожи, запах каждого уголка тела, тепло и ощущение ее близости… Это никакая не зависимость, не болезненное пристрастие. Это просто основа выживания. Я не горю. Любой пожар, каким бы жарким и разрушительным он ни был, имеет свойство погаснуть, когда иссякнет топливо. То, что я чувствую к этой женщине, несоизмеримо больше, чем дикая страсть. Я не знаю этому определений. Но это то, что не заканчивается, не проходит, не иссякает.
