И хотя у меня было такое ощущение, что в самом деле ломаю свои ноги, но в лучших традициях мыльных опер я встал на одно колено перед одетой в одно сводящее меня с ума нижнее белье женой и достал из кармана кольцо. Мой волк взвился, за секунду просто осатанев от такого унижения. Но я заткнул пасть зверюге, хотя едва сумел скрыть дрожь от этих усилий.
— Юлали Мерсье, моя дикая, упрямая, связанная пара, окажешь ли ты мне честь стать моей женой по законам этих долбанутых на голову людей, которых ты так любишь? — произнес я, глядя ей прямо в лицо, давя рычание в голосе. — Обещаю любить только тебя одну, холить и лелеять, потакать любым причудам и капризам до конца наших жизней и во веки веков!
Непонятная эмоция промелькнула на лице Юлали, и в какой-то момент я даже был готов к тому, что мне прилетит по морде. Но неожиданно на ее щеках вспыхнули красные пятна, и моя жена отвела взгляд. На короткое мгновение она показалась мне такой трогательно беззащитной и от этого такой родной, но это была лишь секунда. А потом снова посмотрела на меня и стала прежней, покрытой непробиваемой броней Юлали.
— Ладно, будем считать, что формальности соблюдены и я согласна! — протянула она мне руку.
Формальности? Она думает, что поставить на колени Аяьфу — это хреновы формальности? Или это так для нее?
Волк зарычал внутри, требуя одержать верх над упертой женщиной. Я надел кольцо обратно на палец моей жены и, резко обхватив ее ногу, дернул на себя, лишая равновесия.
— Если согласна — скрепим это поцелуем, — злорадно рыкнул ей в живот.
Юлали попыталась рвануться, но я одной рукой бесцеремонно закинул ее ногу себе на плечо, а второй отодвинул в сторону кружево на ее промежности, открывая дорогу для своего рта. Стал целовать, властно насаживая на свой язык и не оставляя ни малейшего шанса отстраниться. Она кончила очень быстро, хрипя и вцепляясь в мои волосы до ослепляющей боли. Я же упивался судорогами ее тела, заставляя ее распадаться на части и желая показать, что, даже стоя перед ней на коленях, я могу быть тем, кто всем управляет.
Мой член был готов разодрать в клочья толстую кожу штанов, болезненно пульсируя, но я поднялся, подхватывая обмякшую Юлали. Уложив ее на постель, я заставил себя пойти на выход. Кто бы знал, как же мне тяжко давался каждый шаг, ведь именно сейчас моему волку, да и мне, дико хотелось не подлежащего сомнению доминирования над женщиной, заставившей меня опуститься на колени. Хотелось добиться ее ответного подчинения, демонстрации безоговорочной покорности. Но я не идиот, это не то, что я сейчас могу получить от моей жены.
