То же самое относилось и к запаху в самом помещении. Если для человеческого обоняния здесь пахло бытовой химией, с которой тут мыли пол и стены, то для меня тяжелая, въевшаяся за годы смесь запаха злобы, отчаянья и страха давила на мозг, не добавляя уверенности.
Но все же азарт уже включившегося инстинкта преследования перекрывал эти неудобства.
Мы с Матиасом вошли в довольно обширную комнату, в которой не было окон. Освещалась она ярким светом ламп дневного освещения, который немного раздражал глаза и действовал на нервы. Из мебели здесь были стол, привинченный к полу, и массивный стул с одной его стороны, также закрепленный, и три обычных стула напротив.
Я, решив не терять времени понапрасну, стала готовить рентген-аппарат к работе.
— Могу я вам помочь? — спросил Матиас, с любопытством за мной наблюдая.
— Можете побыть моим первым объектом. Я давно не пользовалась этой техникой, так что стоит проверить исправность.
— Просветите хотя бы кратко, какой у нас план? — спросил Матиас, отдавая в мое пользование свою правую руку.
— Мой спонтанный план основывается на том, что из вашей характеристики я поняла, что Велш весьма самолюбив и, похоже, гордится всем содеянным.
— Да, скромнягой его не назовешь. На каждом допросе он ведет себя так, словно считает себя неким суперсуществом, которому мы все не ровня, — кивнул Терч.
— Ну, вот на этом мы и будем играть. Я попробую убедить его позволить мне снять с него все физические параметры и обмеры и сделать снимки в рамках исследования, цель которого — сравнить данные обычных людей и людей, совершивших преступления, подобные его.
— Думаете, ублюдок купится? — усмехнулся Матиас.
— Надеюсь. Особенно если я сумею достаточно достоверно сыграть слегка помешанную на своей работе заучку и невзначай подчеркну, что он является чрезвычайно ценным и совершенно единственным в своем роде представителем человечества в моих глазах. Буду льстить ему и подчеркивать то, какой неоценимый вклад он может сделать в современную науку и тем самым еще больше запечатлеть свое имя и поступки в памяти потомков.
— А у вас получится?
— Хм, очень может быть. Сомневаетесь в моих актерских данных?
— Да нет, что вы, Юлали! Просто… вдруг подонок не поведется на нашу легенду?
— Ну, если не поведется, то нам останется только извиниться и уйти. А вы, Матиас, станете писать докладные, или что там у вас положено, и добиваться возможности обследовать его в официальном порядке. Но я почему-то надеюсь, что Велш согласится. Хотя бы из любопытства или из элементарного тщеславия. У таких, как он, обычно именно самые примитивные и низменные мотивации и являются самыми мощными.
