Он опустил свою тяжелую руку на плечо Джейфа.
— Со своими нужно делиться, так?
— Так, — согласился Джейф.
— Вот и отлично. Ну, — он указал рукой на нагромождение пакетов, — действуй!
И Хоумер вышел, снова ухмыльнувшись на прощание.
«Работать с ними в команде», — подумал Джейф, едва дверь захлопнулась. — Ну уж нет". Но говорить это Хоумеру необязательно. Он принял на себя роль покорного раба, да. Но в душе… в душе у него скрывались совсем иные планы. К их осуществлению он, однако, не приблизился со времени своего двадцатилетия. Теперь ему было тридцать семь, почти тридцать восемь. Женщины никогда не смотрели на него более одного раза, и в характере его не было черт, которые люди зовут «харизматическими». Волосы у него вылезали такими же темпами, как у его отца, и к сорока годам ему предстояло облысеть. Лысый, холостой, и в карманах мелочь разве что на пиво, поскольку ему ни на одной работе не удавалось удержаться больше года — пределом было восемнадцать месяцев, — и нигде он не поднимался выше рядового сотрудника.
Он пытался не думать обо всем этом, потому что в такие моменты мысли его делались по-настоящему злыми, а зло это прежде всего обращалось на себя. Это было так просто. Ствол пистолета в рот, прямо к небу. Нажать на курок. Без записки. Без дурацких объяснений. Что он мог написать? «Я убил себя потому, что не смог стать повелителем мира»? Чушь какая.
Но… как раз этого он и хотел. Он никогда не знал, как этого достичь, в каком направлении действовать, но именно таково было его желание. Другие же смогли подняться из ничего, разве не так? Пророки, президенты, кинозвезды. Они буквально вытягивали себя из грязи, как рыбы, решившие выйти на сушу. Растили ноги вместо плавников, учились дышать, лезли из кожи вон. Если это удавалось чертовым рыбам, почему то же не мог сделать он? Только поскорее. Пока ему не исполнилось сорок. Пока он не облысел и не сдох — тогда о нем вспомнят лишь как о безымянном придурке, что корпел зимой 1969 года над письмами без адреса, выискивая в них долларовые бумажки. Вот и вся эпитафия.
Он сел и уставился на свою работу. — Черт побери, — проговорил он. То ли про Хоумера, то ли про кучу бумажного хлама напротив, но скорее всего про самого себя. Ну и работку он нашел! Какой-то ад — день за днем ворошить эти пакеты.
Их число, казалось, не убывало. Кроме того, ухмыляющийся Хоумер со своими подручными то и дело приволакивали пополнение.
Сперва Джейф отделил более интересные конверты (толстые, твердые, надушенные) от разной ерунды, потом частную корреспонденцию от официальной и каракули от четкого почерка. Сделав это, он принялся вскрывать конверты — в первую неделю пальцами, пока на них не появились мозоли, потом специально купленным коротким ножом, — вытряхивая их содержимое, как ловец жемчуга в поисках жемчужин. В большинстве не было ничего, но иногда, как и обещал Хоумер, он находил деньги или чек.
