– Какая ты молодец, Матрена Ивановна, а мне неудобно их беспокоить. Да и с Зоей я намучился и устал. Пьет она. – тихо сказал он, и одинокая слеза скатилась со щеки.
«Такой он неухоженный, жалкий, одинокий – видно в доме не хватает женской руки». – Женщине жалко стало мужика, она нежно поцеловала его в мокрую щеку.
– Я каждый день буду заходить к тебе. Может, что надо купить?
– У меня все есть. Ты так приходи, просто поговорить.
На следующий день Василий ближе к обеду часто посматривал на часы: «Скоро придет Матрена! А завтра сноха приедет… Сто лет не виделись», – думал он и в груди как-то сладостно защемило. Он как молодой влюбленный ждал прихода возлюбленной.
Не вытерпел, встал с дивана, стал смотреть на улицу: не идет ли «зазноба».
Матрена торопливо перебирала ногами, спешила к Василию, чтобы горячий обед не остыл.
– Я пришла, – заходя в прихожую, громко произнесла она.
– Заходи-заходи, я уже заждался тебя.
– Чего это ты меня заждался? Кушать хочешь? Лекарство пил?
– Я не голоден, аппетита нет. Лекарство пил. Соскучился. Хотел увидеть тебя. Услышать голос. Дотронутся до мягких белых рук.
Матрена сделала вид, что не услышала его признание.
– Давай кормить тебя буду. Лежи, лежи я принесу с кухни все, что надо.
Вот, приготовила плов тебе и пирог с вишнями. А на вечер оставлю творожную запеканку – диетическое… Ты мало двигаешься, тебе «легкую еду» надо.
– Ты присядь, отдохни. Посиди возле меня.
– Некогда мне рассиживаться, скоро на ферму идти.
– Завтра сноха с внуком приедет на несколько дней. Вечером дети звонили. Весело будет мне с ними, – неторопливо рассказывал хозяин.
– Как там твоя Зоя, лучше ей? – пряча глаза, тихо спросила Матрена.
– Намучился я с ней. Не хочу знать больше ее. – Помолчав, добавил: – С больницы никто не звонил.
– Расскажи мне о ней.
– А что рассказывать? Все банально просто. Знакомый с города приезжал в гости, а с его женой – она была. Они уже тогда за меня решили, что она останется тут. Зоя только освободилась из мест не столь отдаленных, сидела за убийство мужа. Дочь у нее в городе, но та ее на порог не пустила, не смогла простить, что мать с отцом пили водку, а она у бабушки росла. Куда ей было идти? Ни кола ни двора. Вот и привезли ее сюда, ко мне. А мне стало жалко – не посмел выгнать.
«Плохого об этой алкашке ничего не говорит. Джентльмен», – вертелось в голове у женщины.
– Она стала командовать мной и жить так, как ей хотелось.
– А потом куда она пойдет?
