Батов умный человек, этого у него не отнимешь. Но близорукий. И умные люди бывают близорукими. Не видеть, откуда надвигается гроза…
Зарабатывает дешевый авторитет? Дудки, никто не знает, как авторитет приходит и как он уходит… Чаще всего он определяется там — наверху, хотя даже начальство не в состоянии сделать то, что иногда подсунет жизнь. Взлеты, падения… Все проходит…
И что он так печется о Батове? Батов в конце концов занял чужое место, предназначенное ему, Волнову, по праву… Эх, а плохо, что субординация не сработала.
В них — в Батове и Русакове — есть, есть что-то общее! Общее — нахальство, которое они выдают за твердость, заискивание перед колхозниками под маской уважения к людям. Стремление к власти, а кое-кем оно принимается за убеждения… Да, да, они похожи, они духовно близнецы!
Открытие поразило Волнова. Он даже постукал себя кулаком по лбу: ну и голова у тебя, Петр Степанович! Политик ты, да и только!
Годы, годы… В те времена, когда было принято решение о восстановлении райкомов, еще никто толком не знал, каково будет положение управления сельского хозяйства. Волнов жил тогда в страшной тревоге. С рассветом, не заходя в кабинет, уезжал в колхозы; из любого пункта района связывался с управлением или прямо с элеватором, и ему докладывали данные о хлебосдаче и уборке. Шли дожди, дороги развезло, и хлебосдача застопорилась. Волнов злился, гонял свой «газик» по непролазному бездорожью. Шофер, вымотанный непрерывными поездками, засыпал на ходу. А Волнов из одного колхоза гнал машину в другой, в третий, в четвертый, нервничал, ругался с председателями, приказывал и грозил. Но дело от этого не двигалось. Дневная цифра хлебосдачи не только не возрастала — она падала. Это Волнова бесило. Ему казалось, что от темпов хлебосдачи зависит его судьба. Волнов думал о том, что он больше, чем Батов, имеет прав на восстанавливаемую должность секретаря райкома. Батов его беспокоил, и поэтому всякий раз, как только попадался телефон, он спешил узнать: а что Батов делает?
Ему ревниво думалось: вот Батов сидит у себя в кабинете и потихоньку подхихикивает над ним: гоняй, гоняй машину, Волнов, старайся, жми, мокни… Но на телефонные звонки в партком каждый раз отвечали: Батов не приезжал, в колхозах. Волнов узнавал, в каком колхозе Батов. Узнав, тут же звонил на элеватор: а сколько вывез этот колхоз хлеба? У Батова обычно все шло хорошо. Волнов ловил себя на дурном: вместо того чтобы радоваться хлебу, злость забирается в душу.
