— Чего тебе? — хмуро осведомилась Мара.
— Эта девчушка ищет Фрэнки Романо. Помнишь того паренька, который постоянно здесь торчал? Ну, диджея?.. Ты, кажется, хотела нанять его на свадьбу сестры. Он, случайно, не оставил тебе свои координаты?
— Мерзавец запросил слишком много, — хмыкнула Мара. — Он небось думает, что мы деньги лопатой гребем.
— Ну да, — согласился ее супруг. — Но визитка-то его у тебя осталась?
— Выкинула. — Мара окинула меня тяжелым взглядом — мол, если Фрэнки Романо не стал работать на свадьбе ее сестры, значит, он полное ничтожество, и нечего всяким дурам его разыскивать.
— Извини, — сказал мне Мистер Сопрано. — Ничем не можем помочь. Ладно, так уж и быть — пирог за счет заведения. Угощайся.
Я поблагодарила и, взяв капучино и тарелку с пирогом, устроилась за столиком в углу. Через две минуты ко мне подошел парень в армейской куртке и протянул листок бумаги.
— Что это? — спросила я, совершенно машинально отметив (юрист ведь должен быть наблюдательным, не так ли?), что у него очень красивые карие глаза и длинные, густые ресницы.
— Телефон Фрэнки Романо, — сказал он.
— Но… как?
— Я случайно слышал ваш разговор с хозяином, вот и прогуглил вашего Фрэнки. «Ф. Романо. Диджей. Вечеринки, семейные торжества и прочее». Это он?
— Наверное, он. Спасибо огромное! — Я спрятала бумажку. — Мне он действительно очень нужен.
— Вы ведь не здешняя?
— Откуда вы знаете?
Он слегка пожал плечами:
— Зимой в Нью-Йорке так никто не одевается.
— Как это — «так»? — Я слегка вздыбила шерсть на случай, если он имеет в виду мой тонкий художественный вкус, что было, впрочем, весьма маловероятно.
— Тонкая куртка. Легкие сапожки. Ни шарфа, ни перчаток, ни шапки… В таком виде тебе, наверное, очень холодно.
Я заметила, что он перешел на «ты», и решила последовать его примеру.
— Честно говоря, — призналась я с улыбкой, — как только я тебя увидела, мне захотелось отнять у тебя шапку и шарф.
Армейская Куртка широко ухмыльнулся. У него оказались чуть кривые зубы — не то чтобы совсем кривые, но, во всяком случае, не такие безупречные, как у любого лос-анджелесца в возрасте от восемнадцати до шестидесяти. Зато карие глаза в сочетании с вьющимися светлыми волосами были прекрасны.
— Дарю. — Он протянул мне шапку и шарф, но я покачала головой:
— Я не могу их принять.
— Почему? — искренне удивился он. — Это же не драгоценности какие, к тому же твоя прическа выглядит так… словом, не идеально. Пожалуй, ее лучше спрятать.
