Правда, привычка эта была не из дешевых, но на кокс Фрэнки никогда денег не жалел. Эффект стоил того. Кроме того, марафет считался мягким наркотиком. В конце концов, это же не крэк и не героин!
Кикер, марафет, «снег», «благородный», «серебряная пыль» — одни названия чего стоили.
Фрэнки нравился кокаин.
Ну и что тут такого страшного?
Стриптизерша у него на коленях начала терять терпение. Она испробовала все свои самые лучшие приемы, но клиент реагировал как-то вяло. Напрасно она трясла перед его лицом своими чуть прикрытыми золотыми наклейками сосками, одновременно двигая бедрами. Прикасаться к клиентам строго-настрого запрещалось, но ее язык продолжал скользить по шее мужчины от ключицы к левому уху. Девице было плевать на правила — она жила главным образом на чаевые, и ей всегда удавалось заработать больше других.
Но сегодня что-то не складывалось. Фрэнки вдруг резко вскочил, и девица, не ожидавшая ничего подобного, упала на пол. Она уже открыла рот, чтобы обложить клиента, но тот сунул руку в карман, выхватил из бумажника несколько двадцатидолларовых бумажек и швырнул ей.
— В другой раз, детка, — пробормотал он. — Сегодня я не в настроении.
— Импотент несчастный… — проворчала стриптизерша, проворно собирая деньги.
* * *
Поскольку Фрэнки не отвечал на звонки, Аннабель отправила ему эсэмэску, а потом позвонила Бетани — одной из своих девушек, к которой она обращалась время от времени.
— Ты не можешь ко мне прийти? — спросила ее Аннабель, которой сейчас меньше всего хотелось оставаться одной. — Фрэнки уехал в Атлантик-Сити, а мне срочно нужна компания.
Бетани — певичка, которая задержалась на сцене на пару лет дольше, чем следовало, была рада приглашению. Через полчаса она уже была у Аннабель. С собой она привезла бутылку шампанского «Кристалл» и упаковку апельсинового сока.
— Мне захотелось сделать нам по «Мимозе», — пояснила она, направляясь к кухне. — Для начала. А там видно будет.
— Отличная идея, — кивнула Аннабель. Она старалась держаться, хотя после разговора с Шарифом внутри у нее все кипело, да и воспоминания о пережитом унижении были слишком болезненны.
— У тебя что-то случилось, Белль? — спросила ее Бетани.
— Случилось, — призналась Аннабель, последовав за ней в кухню, которая сияла чистотой, словно операционная в больнице. Готовить Аннабель не любила и не умела: в доме ее родителей этим, как и остальными домашними делами, занимались специальные люди.
— Ты поссорилась с Фрэнки? — Бетани искренне сочувствовала Аннабель, однако куда больше ей хотелось услышать какую-то потрясающую новость, которую она могла бы передать дальше. — Конечно, он у тебя настоящий красавчик, но характер у него… То есть я хочу сказать — с ним не всегда легко.
