Молодого Ротшильда, который весь вечер, как приклеенный, следует за ней и смотрит на нее влюбленными глазами, она не удостаивает и взгляда. Мне кажется, вот это в Париже и называют «стилем». Если в Париже о даме говорят, что у нее есть «стиль», это означает восхищение. Во время суаре, как и следовало ожидать, происходит неловкость. У кого-то хватает наглости заговорить с королевой о враждебности, которую питают даже в просвещенных арабских кругах по отношению к Западу. По реакции королевы видно, что ей неприятно это слышать, и она покидает вечер до десерта.
В принципе при общении с особами королевских кровей рекомендуется не говорить вообще ничего.
Тогда вы точно не допустите оплошности. Однажды я был свидетелем того, как кузен моей жены, «внушающий страх» принц Эрнст-Август Ганноверский, присутствовал на одном так называемом общественном мероприятии. Это был благотворительный концерт в помощь больным СПИДом, который ежегодно проходит в Немецкой Опере. Кто-то неосторожно уговорил главу дома Вельфов принять в нем участие. Мне довелось наблюдать, как один из представителей местного высшего света решил заговорить с ним.
— Как мне вас, собственно, называть?
Тот, даже не взглянув на него, ответил:
— Лучше всего никак, — тем самым хладнокровно высказав великую истину.
Его дядя принц Георг Ганноверский, много лет бывший директором школы-интерната Салем на Боденском озере, решил эту проблему иначе. Он никогда не упускал возможности лично принять участие в хоккейном турнире «Учителя против учеников», а его товарищи по команде, естественно, испытывали к нему большое уважение и мучились вопросом, как окликать его на поле. Кричать в пылу игры «господин директор», «ваше королевское величество» или просто «принц», понятное дело, нелепо. Поэтому он брал — на время игры — псевдоним: Макс Пумпе. Под этим именем легендарный и очень спортивный директор Салема вошел в анналы интерната.
В принципе все дело в мучительном недостатке немецкого языка, из-за которого невозможно ни к кому обратиться вежливо, если ты не знаешь его имени, ведь «господин» (mein Неп) звучит как-то по-официантски. Со времен барокко в немецкогово-рящих странах появилось такое множество обращений, что любому человеку, не очень разбирающемуся во всех тонкостях церемониала, просто невозможно найти правильную форму. Склонность немецкого языка фантастически усложнять формы обращения к сиятельным особам («ваше светлейшее высочество», «ваша княжеская светлость») привела к тому, что ни один человек, кроме гофмейстера, не может с уверенностью ответить на вопрос, как правильно обратиться к той или иной королевской особе. В результате все это становится невозможно сложным и ни одна форма не используется. Когда королева Швеции Сильвия однажды выступала в телепередаче «Спорим, что?..» (пожалуйста, представьте себе ее наморщенный лобик!), то ведущий Томас Готтшальк упорно называл ее «НоЬей» («ваше высочество») — что как раз и неправильно. В крайнем случае так можно назвать особ королевских кровей, находящихся на «периферии» королевской семьи. Есть только одно правильное обращение: «господин» (Herr). Или «госпожа» (Herrin). Строго говоря, титула выше, чем «господин», и не существует. Следовательно, королева — «госпожа», «Herrin», «Madam», «Madame», «Senora» или по-шведски «Mastarinna».
