Борода и философия | страница 29



«дрожать и трястись в своей столице», напомнив им, что, несмотря на забытые обещания и ложные клятвы, царство неправды «висит на волоске», свободный рост которого полиция не всегда способна остановить.

Теперь очень кратко остановимся на четырех нынешних возражениях против Бороды.

I. «Это не так аккуратно, как бритье». Ответ: все зависит от владельца Бороды; кроме того, содержать ее в чистоте занимает меньше времени, чем бриться, особенно там, где, как в Англии, каждый моет лицо чаще, чем раз в день. Будь это действительно доводом, нам следовало бы брить также голову и брови.



II. «Чтобы держать Бороду в порядке, нужно столько же времени, как на бритье». Предположим даже, что это так; но есть весьма важное отличие и в действии, и в результате. Причесывание Бороды, не будучи скучным, ненадежным и часто болезненным, как бритье>39, дает положительно восхитительное ощущение, подобное тому, что испытывает кошка:

Когда ее гладишь, как мил ее вид!
Лежит и тихонько урчит.
Смежит она очи, и только одна
В ней сонная нега видна.

В то время как результат бритья есть чистое ничто, лишающее нас естественной защиты и подвергающее болезни, другой процесс, занимающий столько времени, сколько нам угодно, естествен и инстинктивен, к тому же сопровождается удовольствием, которое придает природной печати мужского благородства очарование аккуратности.

III. «Борода не нравится дамам!» Эту грязную клевету провозглашают профессор Бурдах и доктор Эллиотсон>40. Дамы по своей природе любят все мужественное, и, хотя благодаря обычаю Борода может на первый взгляд показаться странной, они скоро примирятся с нею и будут вместе с Беатриче считать, что безбородый мужчина «годен только быть ее горничной»[48]>41. Мы уже упоминали пример королевы, презиравшей мужа, который был под таким влиянием священников, что побрился; теперь представим вам второй пример этого рода, подлинный портрет (показываю его) живописца в царствование Георга I, по имени Лиотар, который, вернувшись из путешествия по Востоку с этой изящной струей завитков, был неотразим. Он последовал за своей судьбой и женился, но потом, увы – несчастный! – однажды возымел желание сбрить свою восточную славу. Как только жена увидела его, очарование идеала, который каждая истинная женщина создает из своего возлюбленного, было разрушено; ибо вместо горделивых мужественных черт ее взгляд упал на маленькое узкое лицо с неземным носом и по-животному земным ртом: