Эта книга во многом расходится с трактовками как официальных советских идеологов, так и большинства западных историков-интеллектуалов. Специалисты поймут (а неспециалистов взволнует) то необычное и спорное, что заключено в моей интерпретации: это, во-первых, сосредоточенность на древних (но не самых древних) периодах, порожденная уверенностью в том, что «все века находятся на одинаковом расстоянии от вечности» и что факторы, обуславливающие развитие, позволяют полнее судить о его последующих этапах, чем события, непосредственно им предшествующие; это детальное рассмотрение некоторых поворотных моментов, которыми обычно пренебрегают историки, таких, как начало раскола при Алексее Михайловиче и антипросветительские тенденции при Александре I; это и постоянное обращение к религиозным, а также светским идеям и течениям и, наконец, относительно большее внимание к специфически русскому аспекту хорошо изученного периода после 1825 г., нежели к лежащим на поверхности «западному» или «осовременивающему» аспектам развития России. Большое количество материалов, посвященных этим темам, и глубокий и неизменный интерес к ним многих серьезных исследователей русской культуры внутри и за пределами СССР позволяют мне надеяться на то, что расставленные мной акценты хотя бы до некоторой степени отражают объективную реальность русской культуры, а не только субъективные пристрастия отдельного историка.
Книга в значительной степени основывается на новой интерпретации источников и фундаментальных русских монографий — в особенности тех, которые были опубликованы в эпоху последнего мощного расцвета гуманистического знания, предшествовавшую большевистской революции. Обращаясь к западным и советским исследованиям последних лет, мы редко использовали исторические работы общего характера и совершенно отказались от популярной западной литературы о России, которая, при ее обилии, вторична и содержит апокрифические сведения.
Книга написана для широкого круга читателей и, как я надеюсь, будет понятна любому, кто откроет ее, не обладая никакими предварительными знаниями по русской истории. Примечания в конце книги адресованы более подготовленному читателю и предоставляют ему ключевые цитаты на языке оригинала, а также общую библиографию книг на основных европейских языках, особенно по предметам, которые являются спорными, незнакомыми и не получившими адекватной трактовки. Длина перечня не должна создавать иллюзии полноты или особой авторитетности моих толкований и смысловых акцентов. Многие достойные работы не были использованы или упомянуты, многие важные темы были оставлены без рассмотрения.
