Они вернулись к селению с радостными криками. Все понимали, что отступающих найров следует добить — но им ещё предстояло рассказать о победе оставшимся, отдохнуть, поесть как следует, пополнить запас стрел — и вот тогда…
Едва они подошли к обрыву, оставшиеся сбросили вниз длинные верёвки. На них наверх подняли раненых, все остальные взобрались сами. Лина бросилась к Вайми и с облегчением заключила в объятия: юноша был до крови ободран беготней в зарослях, но в остальном совсем не пострадал. Краем глаза он заметил, что во всеобщем ликовании участвуют и мальчишки-разведчики, которых отправили следить за отступающим врагом, но Неймур не обращал на это внимания и Вайми махнул рукой: в конце концов, военному вождю видней. Едва вернувшись в дом, он аккуратно поставил в угол лук и вывернулся из перевязи колчана. В животе у него заурчало: никто из них не ел этим утром, а пока он сражался, Лина пожарила на костре мясо, весьма соблазнительно обложив его кусочками различных фруктов. Смотрелось всё очень красиво, но Вайми не почтил вниманием эстетическую сторону композиции: он сел и на пару с подругой оставил от неё лишь служивший тарелкой большой лист. Обтерев руки об специально припасённую траву, он вышел из хижины. Жизнь, определённо, налаживалась. Лина хорошо знала его вкусы и порция оказалась в самый раз: он ощущал себя сытым, но бодрым и не отяжелевшим, что пришлось весьма кстати: им предстоял долгий поход для истребления разбитых захватчиков. Жалости к ним Вайми не испытывал: найры пришли убить их и потому должны умереть сами. Всё.
А о таких вещах, как перегруппировка и контрнаступление, юноша просто не знал.
Испуганный вопль тревоги застал Вайми в миг напряжённых раздумий: замерев на самом солнцепёке, он старался решить, прилично ли будет сесть и ликвидировать внезапный зуд между пальцами босой ноги, или всё же следует сперва удалиться в хижину и предаться греховной страсти уже там. Сейчас проблема решилась сама собой: он поджал ногу, быстро, но успешно почесался, ворвался в хижину и, подхватив лук и колчан, выбежал обратно, забрасывая на себя наплечный ремень уже на бегу.
Он взлетел на вал так энергично, что затормозил уже на самом краю — и замер, испуганно приоткрыв рот: внизу, у реки, уже кишели солдаты государя. Это было невозможно и несправедливо и Вайми завопил от обиды на злую судьбу и на их общую беспросветную глупость. Потом он схватился за лук, но наученные горьким опытом найры не подходили к скале на расстояние выстрела. На левом берегу реки, вне досягаемости для стрел племени, они быстро и сноровисто устанавливали какие-то деревянные рамы. Суета их была непонятной. Потом Вайми заметил у них в руках факелы на длинных шестах. "Что они хотят делать? — подумал он. — Поджечь лес? Вряд ли. Здесь, у реки, не найдешь и сухой ветки".
