Немедленно приступайте к погрузке, и пусть женщины не пытаются обременить нас семейной мебелью, или детскими игрушками, или бесполезными безделушками, которые они почти всегда считают самым важным: я проверю груз и соглашусь только на самое необходимое. Начинайте!
Подготовка к отъезду продолжалась весь день. Смазывали колеса, ухаживали за животными, складывали на повозки мешки с продовольствием, бочонки с вином, ружья, порох, свинец и ткани. Затем господин Панкрас приказал вскрыть подвалы несчастного суконщика.
— Теперь, — сказал Панкрас, — он больше не нуждается в своих товарах, а для нас это станет большим подспорьем.
Затем он устроил, в своей собственной столовой, большую швейную мастерскую с пятнадцатью женщинами, выбранными из числа самых опытных: они начали с пошива двух десятков черных капюшонов, длинных балахонов и рукавиц, то есть перчаток, у которых был только большой палец. Наконец, склонившись над гравюрой, которую дал им господин Панкрас, они принялись, под руководством нотариуса, за шитье четырех военных мундиров, или, скорее, чего-то их напоминавшего, по меркам Гарена-Молодого, Биньона, Пампетта и пекаря, а также рясы для клирика.
Тем временем, ушедший было Панкрас через час вернулся: его появление вызвало возгласы женщин, и даже сам мэтр Пассакай был ошеломлен.
Действительно, пришедший был одет в парадный военный мундир. Лазурный камзол, белые кожаные штаны, красные сапоги с серебряными шпорами, шпага с чеканной золотой гардой, белый плащ, подбитый золотой тканью и украшенный беличьим мехом, образовывали столь роскошный ансамбль, что вставшие было швеи не осмеливались сесть.
— Это точно вы? — спросил нотариус.
— Увы, нет, — вздохнул господин Панкрас, — скорее это тот, кем я был.
— Это мундир капитана королевской гвардии!
— Да, — ответил господин Панкрас, — но есть небольшая разница: воротник моего камзола из желтого бархата, это указывает, что я был главным хирургом королевской гвардии, в звании капитана…
Раздался шепот восхищения, и доктор тихо добавил:
— Я даже имел честь, во время голландской кампании (и он снял свою шляпу, украшенную перьями) заботиться об августейшем здоровье его величества короля.
Слезинка появилась в уголке его глаза, а нотариус в свою очередь тоже снял шляпу.
— Его величеству, — взволнованно сказал доктор, — причиняли беспокойство ветры, сила которых пугала его лошадь: мне удалось их обуздать, и начиная с того дня я оставался при августейшей персоне до печального дня смерти его величества.
