Слезинка появилась в уголке его глаза, а нотариус в свою очередь тоже снял шляпу.
— Его величеству, — взволнованно сказал доктор, — причиняли беспокойство ветры, сила которых пугала его лошадь: мне удалось их обуздать, и начиная с того дня я оставался при августейшей персоне до печального дня смерти его величества.
После молчания Панкрас сменил тон и резко сказал:
— Вернитесь к шитью, прошу вас, и займитесь мундиром капитана, которого нужно почтить двумя серебряными нашивками…
После обеда на скорую руку работы возобновились в большой спешке, поскольку на небе, поблизости, виднелись огромные столбы дыма, а легкий пепел начал окрашивать в белый цвет садовую траву. Еще не было никакой реальной опасности, но запах пожара доказывал неотложность бегства.
Тем временем Панкрас и мэтр Пассакай удалились в кабинет нотариуса, где они обычно играли в шахматы. Но в этот день они не прикоснулись к башенкам из слоновой кости на спинах маленьких слонов.
Мэтр Пассакай начал с того, что тщательно очинил два гусиных пера и добавил щепотку тонкой сажи к чернилам. Затем он вырвал из регистра страницу прекрасной нотариальной бумаги, и взялся за переписывание, своим красивым четким почерком, нескольких составленных Панкрасом строчек: это был надлежащим образом оформленный пропуск для командира заставы де ля Роз. Он высушил чернила щепоткой золотой пыли, которую перекатил с одного конца листа до другого.
Наконец, вынув из одной из своих папок купчую, которую городской советник Мустье подписал в его кабинете, он скопировал подпись с такой легкостью и совершенной точностью, что Панкрас воскликнул:
— Какое чудо! Можно подумать, что вы делаете это каждый день.
— Нет, — скромно сказал нотариус, — не каждый день, но у каждой должности есть свои нужды…
Пассакай очень хорошо исполнял нужды своей собственной, так как вскоре он достал свинцовую печать с гербом города Марселя и внизу страницы вдавил ее в пластинку горячего красного сургуча, из-под которой выходила голубая лента.
Затем он полюбовался своим творением, весело потер руки и объявил:
— Этот особенно удался, и сам господин городской советник Мустье не осмелился бы сказать, что это фальшивка…
Он свернул драгоценный документ, перевязал его более широкой, чем первая, голубой лентой, и отдал Панкрасу.
— Теперь, — сказал тот, — мы, разумеется, испытаем удовольствие от изготовления фальшивых зачумленных.
Они спустились в его кабинет, где клирик и бакалейщик в добром десятке тарелок подготовили, по его приказу, все необходимое. Там были жженая пробка, клей, варенье, мед, воск, порошок шафрана, гипс, сажа, пакля и все виды цветного теста. Все это господин Панкрас художественно расположил на сорока лицах и телах, доказав, что если он и не умеет исцелять бубоны, то, по крайней мере, замечательно умеет их делать. Это ему настолько удалось, что несчастные пугали друг друга, а когда первые двое показались в саду, многие женщины лишились чувств, а дедушка Ромуальда, по-прежнему на четвереньках, жалобно залаял.
