— Но что же мы будем есть? — спросил клирик.
— У нас еще есть большие запасы. К тому же у нас остались четыре лошади и два мула…
— Эти животные очень худые, — сказал мясник.
— Речь пока не о том, чтобы съесть их, а о том, чтобы запрячь их в повозки и экипажи, чтобы перевезти наш провиант. Мы дадим им все оставшееся у нас сено и последний мешок овса. В течение дня мы подготовим наш груз и около полуночи уедем.
— Как вы уедете? — пожал плечами клирик. — Вы думаете, что можно вот так просто взять и уехать? Едва лишь увидят ваши нагруженные повозки, на вас тут же нападут вооруженные банды, которые бродят по городу в поисках любой пищи и грабят погреба в домах зачумленных.
— В полночь? — спросил нотариус.
— Особенно по ночам, — ответил клирик.
— У нас есть двадцать три ружья, — сказал Гарен, — тридцать пистолетов и больше ста ливров пороха.
— При первом ружейном выстреле другие банды прибегут им на помощь. Кроме того, на каждом выезде из города стоят караулы, чтобы зараза не распространилась по всей стране…
— Но что же делать? — воскликнул бакалейщик, растерявшись от страха.
— Выбираться по одному, — сказал клирик, — унося немного еды, спрятав ее под одеждой, и потом каждый сам по себе.
— А женщины? — спросил Панкрас.
— А дети? — резко сказал мэтр Пассакай.
— Вы хотите бросить детей?
Женщины перешептывались.
Клирик развел руками, закрыл глаза, пожал плечами, но так больше ничего не сказал.
Долгое молчание прервал господин Панкрас, сказавший:
— Пройдите в мой кабинет.
Он увел нотариуса, клирика, оружейника и капитана.
***
Как только они ушли, женщины стали говорить, что этот клирик всегда хотел привлечь к себе внимание, что, разумеется, никакой чумы у него не было, и что он, вероятно, провел два месяца у любовницы, которая в конце концов выставила его за дверь. Его обвинили в том, что он всегда насмехался, что у него дурные наклонности. В заключение многие заявили, что нет никаких причин для бегства, и что самым мудрым было бы ждать, как они это делали до сих пор.
Мужчины начали было с ними соглашаться, когда Пампетт, торговец рыбой, дежуривший под крышей, появился на пороге.
— В квартале Плэн-Сен-Мишель, — сказал он, — большой пожар…
Все вздрогнули, потому что клирик об этом предупреждал. Женщины заплакали, а мужчины двинулись к двери господина Панкраса, когда тот появился на ступеньке.
Пампетт сделал ему свой доклад.
— Наш друг, — сказал Панкрас, — нас предупреждал — и уготованная нам судьба больше не вызывает сомнений, но еще ничего не потеряно. Выслушайте меня хорошенько, и повинуйтесь мне без споров, с полным доверием… Мы немедленно приступим к погрузке наших повозок, и укроем наши припасы одеялами. На одеяла улягутся мужчины, женщины и дети, полуобнаженные, изображая трупы зачумленных, я же займусь тем, чтобы придать им пугающий вид.
