, закрепив исходное значение «хоругвь, знамя, флаг» за особой немецкой огласовкой
штандарт, в целом сузило смысл. Русские словари толкуют
стандарт скупо: «норма, модель, типовой образец, единообразная форма чего-либо; норматив, шаблон, трафарет».
У англичан, напротив, слово norm малоупoтребительно и поясняется как standard, model or pattern regarded as typical; an average. Зато standard популярен и многозначен: 1) an acknowledged measure of comparison for quantative or qualitative value, criterion, norm; 2) an object that defines, represents, or records the magnitude of a unit of measurement; 3) a degree or level of requirement, excellence, or attainment, a requirement of moral conduct; далее – разные термины архитектуры, ботаники, математики, в частности денежного дела: the set proportion by weight of gold or silver to alloy metal prescribed for use in coinage, the commodities used to back a monetary system; gold standard).
Русские толковые словари удостаивают чести регистрации только последнее – золотой денежный стандарт. Ни один из них не обособляет (даже при слове норма!) интересующее нас лингвистическое значение, указанное в американских словарях при слове standard: conforming to established educated usage of speech or writing. В этом смысле слово стандарт, пришедшее к нам не раньше первой трети ХIХ века, стало употребляться значительно позднее.
Значение «установленное неизменное правило, узаконенный образец, общепринятая единица измерения» вообще-то не очень подходит к такому загадочно ёмкому и гибкому явлению, как язык (см. раздел 5). Раз нет возможности устранить это слово из обихода, широко принявшего его, то возникает желание приспособить его к реальности, придать ему иное значение.
* * *
В интересующей нас терминосфере разумно, кроме слов, определяющих понятие «норма», учесть и иные требования реальности: правильно, всепригодно, соответствует эстетике языка. Эти требования как-то мало замечаются, но уже очевидны и были нами упомянуты.
Проникновенный учёный, М.В. Панов своеобразно примирял противоречие между желаемой устойчивостью языка и подрывом этой устойчивости природой вечного развития языка, а также стремлением к самоидентификации людей. Он указал на две разновидности: язык книжный, «развитие которого заключается в том, что он всё меньше развивается», и более свободный разговорный. В терминологии М.В. Панова это КЛЯ (не очень благозвучное сокращение от
