Мне удалось продержаться, пока гениальная ячейка приходила в свое первоначальное состояние. Хотя после окончания этого процесса я сразу же потерял сознание, так как много сил ушло на строительство. Восстановиться организм смог только спустя несколько часов. После того как мне помогли прийти в себя, я дошел до забора детского дома. Дети уже строились, чтобы уйти с игровой площадки, но я успел передать необычную комнату выбранному ребенку и сформировать дверь между ней и его небольшим чердаком. Теперь парень в свои семь-восемь лет будет генерировать гениальные инженерные мысли.
Я никогда не проводил раньше ничего подобного и сомневался в том, получится ли проделать все как надо. Но я не мог поступить по-другому. Я буду следить за тем ребенком и иногда приходить к забору, чтобы просто убедиться, что все идет хорошо и гениальная ячейка его не тяготит. Если у нее почему-то не получится прижиться (сложно сказать, насколько может быть совместима чья-то гениальность с внутренним миром другого человека, в котором она не была рождена), то я удалю ее, превратив комнату с удивительным деревом в пыль. Всегда проще уничтожать, чем созидать. Но прежде чем разрушить, нужно попытаться сохранить. Тем более если это касается чего-то прекрасного. Возможно, не все со мной согласятся, но я чувствую, что сделанное сегодня было правильным решением».
Из дневников Вильяма Харта
Глава 8. Нездоровый голод
Дни стали мелькать, словно фонари в тоннеле, когда мчишься через него на высокой скорости. К Вильяму начали записывать всех подряд. Он не задумывался почему. Просто принимал всех, кому нужна была помощь. Порой приходилось проводить терапию для трех-четырех пациентов за один день. Но ничего действительно сложного у них не выявлялось. Минут тридцать-сорок – и они могли идти домой.
В таком ритме прошел целый месяц. Можно сказать, что весна вызвала у всех людей одновременно какие-то недомогания. Тем не менее через четыре недели поток пациентов резко сократился, по крайней мере тех, кто был записан к Харту. У Вильяма вновь появилось свободное время, которое он распределял между своими увлечениями.
* * *
В один из выходных дней Харта, рисовавшего в своей потайной комнате, заставил отвлечься телефонный звонок.
– Мистер Харт? – из трубки послышался обеспокоенный голос Сидни.
– Да-да, Сидни. Что-то случилось?
– У нас тут тяжелый случай, требующий вашего участия. Сможете принять?
– Конечно, пусть проходят, – произнес Вильям мягким голосом.
