Когда банок стало шестнадцать, из окна Младу увидела Влада. Выбежала в накинутом пальто и домашних тапочках и кинулась ее ловить. Ул видел в бинокль, как Млада и Влада о чем-то спорят и Влада крутит у виска пальцем. Потом Влада вырвала из рук у Млады сумку и потащила банки к крыльцу. Дойдя до крыльца, она наклонилась и подозрительно потрогала ступеньку рукой.
– Эх! Догадалась! Сейчас найдет! – в волнении прошептал Ул, подкручивая колесико бинокля.
Но Влада искать ничего не стала. Вместо этого она аккуратно поставила банки рядом с крыльцом и засеменила за Младой. Вернулись они уже вдвоем, таща новые банки.
– Тридцать две, – сказал Ул, не считая. – Значит, на очереди шестьдесят четыре. Потом сто двадцать восемь и так далее. А какой тут магазин?
– В смысле?
– Ну, обычный или супермаркет?
– Кажется, обычный. Но и супермаркет тут недалеко.
– А-а… Ну, тогда долго еще ходить! В супермаркетах запасы большие.
– Закладка все удваивает?
– Похоже на то. Подснежник склеротического удвоения. Жаль, Белдо не послал своих тетушек за чем-нибудь громоздким. Есть такая замечательная вещь – двадцатикилограммовые блины от штанги.
Ул был не прочь позабавиться еще, но Яра замерзла стоять на крыше. Она утащила Ула бродить по городу, и он накормил ее куриными окорочками. Она съела пять штук, после чего заявила, что они для нее слишком острые и что она сейчас будет дышать огнем.
– А ела зачем?
– Это он ел! – сказала Яра и, ябедничая, показала на живот.
– Хорошая отговорка! Вчера он в меня стаканами кидался, сегодня острое ест. Ты его хоть математике учи! – предложил Ул.
– Ни за что! Я ему стихи буду читать.
– А я ему саперку подарю.
Яра засмеялась:
– Ему? А если девочка будет?
Ул подготовился и к такому варианту:
– Тогда саперку с бантиком на ручке.
– Это если она будет шныркой! – буркнула Яра.
Ул был настроен оптимистичнее. Он сказал, что, даже если не будет, саперка всегда пригодится.
– В песочнице траншеи копать! И вообще, хорошо, что мы еще из-за фамилии не спорим, а то всякое бывает. – Яра знала, о чем говорила. Было у нее двое знакомых. У него фамилия Палкин, у нее – Палочкина. Они очень нравились друг другу, но фамилии отчего-то приводили их в бешенство.
– Да чтоб я была какой-то Палкиной!
– А я чтоб был каким-то Палочкиным! Никогда!
– Ломов!
– Дубинкина!
– Деревяшкин!
Все это обычно происходило при Яре. Она вздыхала и говорила:
– О величина любви! О притягивающая сила бодания, сближающая столь чугунные лбы!
