Руку он расслабил и теперь внимательно изучал костяшки. Тер их большим пальцем левой руки, точно на них налипла грязь.
Аркадий поморщился:
– Деньги – это мелочи, бумажное проявление заботы. Мы авансировали тебя вниманием, доверием, дружбой, если ты способен поверить… Не надо думать, что все ведьмари одинаковы. Я, Диана, еще кое-кто – мы другие. Мы допускаем многообразие, а твои шныры – нет. Мы дарим – они лишь забирают. Не кусай протянутую тебе руку!
– И именно поэтому вы глотали все обиды? Что вы добрые? – уточнил Родион.
Аркадий развел руками:
– Мы относились к этому с пониманием. Ты был как затравленный мальчик, видящий повсюду врагов! Что ж, это тоже стадия, которую нужно пройти. Марсианский десантник, который целится в божью коровку, считая ее смертельно опасной!
– Про десантника – это слова Дианы. И про затравленного мальчика тоже. Она правда очень старалась, чтобы мне было хорошо, – послушно признал Родион.
– Ты действительно так считаешь? – обрадовался Аркадий. – Так значит, ты с нами?
– Да с вами я, с вами. Есть только одна сложность… можно сказать, проблема… – Родион посмотрел на то место, где недавно упала девочка. Он почти ненавидел ее. Хотелось шею ей свернуть. И зачем она притащилась в этот магазин? Если ты калека, так сиди дома!
Лицо Аркадия приняло недоверчиво-радостное выражение:
– Какая сложность?
– Небольшая. Я САМА, – сказал Родион.
В зрачках Аркадия успело еще появиться удивление, почему было использовано женское окончание. В следующий миг палец Родиона приподнялся, привлекая внимание Аркадия к чему-то происходящему на потолке. Может быть, там сидел снайпер. Или муха. Или падала бетонная плита. Аркадий машинально приподнял голову, желая получить уточнение о грозящей ему опасности, и тотчас кулак Родиона врезался ему в подбородок.
Глава шестая
Сводные четверки
– Ой, птички какие хорошенькие! За нами летят!
– Это вороны. Они ждут, пока мы сдохнем!
Из дневника невернувшегося шныра
Кленовый лист, неведомым чудом переживший зиму, летел вдоль дома и ударялся во все без исключения окна. Необъяснимая живая нелепость, трепетная и прекрасная!
– Ух ты! Ул, ты видел? – Рина бросилась к окну.
Ей хотелось коснуться листа через стекло, потому что он был похож на человеческую руку. Протянуть между ними мостик радости. Лист висел на стекле с противоположной стороны, влажно прилипнув к нему и вздрагивая.
Ул, вовремя услышавший ее «Ух ты!», сделал мгновенную подсечку. Рина упала. Ул преспокойно уселся ей на спину, прижав ее к полу.
