– А на девочку бумаги есть? Она у нас в списках не значится.
В доме повисла неловкая пауза.
Густа уже набрала в грудь воздуха, готовясь признаваться, но в этот раз Марта её опередила:
– А мы девочку пока не крестили. Я мужа ждала, вот и не справили бумаги.
– Понятно. Ну, теперь по новым законам крестить и не надо. Власть нынче сама свидетельства выдаёт. Давай, зарегистрируем твою девочку, пока сидим здесь. Давай, товарищ Краузе, пиши: Неймане…
Он замешкался в поисках имени.
– Эмилия, – вмешалась Густа.
Уполномоченный поднял глаза:
– Пиши: Эмилия Неймане, – он диктовал, а взгляд его обшаривал Густу, заставляя её мучительно краснеть. – Так, значит, с Эмилией мы покончили. А вот с Августой придётся разбираться.
Густа не знала, куда деваться от этого масляного взгляда. Уйти было нельзя, и она, опустив голову, сидела, уставясь в стол.
Дверь распахнулась, и в дом вошёл третий мужчина, сбивая с сапог приставшую к ним солому.
– А неплохо живут эти Лиепы. И корова есть с телёнком, и свинья, и куры. Раскулачивать будем?
Про раскулачивание по радио тоже говорили. Вроде бы у зажиточных крестьян отнимали лишний скот, чтобы создать колхозы. Но у них же нет лишнего скота! Одна корова, разве это зажиточность? Густа представила себе, что с их двора гонят скот, и пришла в ужас. Без коровы как прокормить семью? И чем кормить малышку Эмилию? Грудного молока у неё больше нет. Без коровы никак нельзя.
– Подожди, товарищ Трейманис. Мы пока с Августой не разобрались. Вот разберёмся, тогда и решим, будем раскулачивать или нет. Так Августа замужем или нет?
Серые навыкате глаза смотрели на неё в упор из-под спадавшего на лоб засаленного чуба. Семья молчала.
– Нет, не замужем. – Густа сказала это сама, слыша словно издали свой голос и сама удивляясь внезапно наступившему спокойствию. Она знала, что нужно делать – нужно спасать семью. И если для этого нужно лгать, она будет лгать. – Августа Лиепа.
– Так, проверь, товарищ Краузе, что там в твоих бумагах написано.
– Августа Лиепа, 19 лет от роду, девица, – Краузе зачитал по бумажке.
– Девица, значит. – Уполномоченный обвёл взглядом комнату. – Вы, товарищ Трейманис и товарищ Краузе, пока чайку попейте, хозяйка нальёт. А мы с девицей Лиепа отдельно побеседуем. И если разговор удастся, то раскулачивать, пожалуй, не будем.
Не возразил никто. Только Эмилия заплакала в голос, испугавшись большого дядьки, протянувшего руку к маме. Но Марта тут же подхватила девочку на руки и прижала к себе.
