Я понял, что нахожусь в той подворотне. Надо же, успели ввести в строй новый оптический порт у шахты? И действительно, позади обнаружился вход в вентиляционную шахту. Электронный замок работал, но дверь была опять же открыта. Рядом оптический блок. Не тот, через который я выходил.
Создавалось ощущение, будто изменилось что-то ещё…
Свет? Конечно, появились эти ужасные лампы над входом. Прямо над головой висела и качалась на сквозняке лампа накаливания. Грязная, покрытая пылью. Ничего новее не нашлось.
Быстрым шагом я направился к месту преступления. Непроработанных текстур по бокам стало меньше. По крайней мере, за плащ больше не цеплялись. Площадь теней сократилась. Похоже, Облако продолжало дорабатывать район. Но опять же – по остаточному принципу, используя заготовки из электронных сусеков, меняя один хлам на другой. Интересно, сетчатые заборы все ещё…
«Ты забыл об одежде», – будто кто-то шепнул в ухо. Так, что я обернулся. Но рядом никого не оказалось. Ладно. Главное, вспомнили об одежде араба, которую тот спрятал под мусорным ведром. А если в карманах нечто важное?
Я подошёл к углу. Осторожно выглянул за него. Никого. Полустёртая меловая линия – контуры тела. Всё, что осталось от парня. Бывает. Это наша реальность.
Оружие в руке обвели. Гильза. Но главное – вокруг никого. Я вернулся к стеклу. Взялся за него и тотчас… ощутил боль.
Порезался?!
Едва не выронив от неожиданности стекло, я поставил его на… асфальт. Могу поклясться, что вместо потрескавшейся черноты уже был «уложен» хороший асфальт. На который капала кровь с левой ладони. И порез на ней проходил как раз по линии жизни…
Кровь – как настоящая. И боль… Я пытался понять, чувствую ли её сейчас. Показалось, что она от испуга ушла за грань восприятия. Или я просто убедил себя в этом.
Я затёр ботинком упавшую кровь и замотал рану носовым платком, снова взялся за стекло и замер на месте. Куда его нести? Разбить? Спрятать? Через секунду раздумья направился к шахте. Стараясь не глядеть на то, что отражалось в стекле. Однако боковое зрение замечало многое. Мозг воспринимал увиденное как искажение – будто часть пространства преломлялась, и отражение накладывалось на реальную картинку. Там, где должен был лежать асфальт, плыли облака пара и верхние этажи. Ноги должны были опускаться в лужи, но касались пятен серого – проглядывающего сквозь пар бетонного небосвода.
Усилился дождь. Из моросящего он превратился в почти обычный. По стеклу поползли струйки воды и блики жёлтого света от старых, раскачивающихся на ветру ламп. И внутри этой смеси, на поверхности стекла, маячил силуэт двойника.
