На площади показалась группа левитов. С помощью шестов они несли на плечах обитый золотом ящик, внутрь которого смотрели фигурки двух ангелов. Ковчег Господа.
«Смотри», – шепнула взволнованная Ахиноа. Из-за городских стен начал подниматься дым. Скинья.[28]
Она никогда прежде не была в Гиве. То, что Самаэл пришёл вместе с ней, говорило о серьёзности его намерений.
Ковчег вынесли на середину площади, опустили на кроваво-красный ковёр. Люди стали на колени.
– Начинайте, – коротко бросил пророк.
Двое левитов схватили Агага. Его попытки сопротивляться были жестоко пресечены. Царя ударили небольшим молотком по голове. Таким обычно оглушали жертвенных животных. Несчастный потерял сознание и повис на руках палачей. Его безвольное тело поднесли к ковчегу. В дело вступил ещё один левит, высокий и сильный. В его руках блеснул топор с широким тяжёлым лезвием.
Палач размахнулся, и, вложив в удар вес своего тела, разрубил Агага надвое. От плеч до чресел.[29]
Люди ахнули, после чего установилось гробовое молчание. Свершилась показательная, если не ритуальная, казнь царя. На песке расплывалась лужа царской крови. Самаэл демонстративно ходил по ней.
Не роняя ни звука, он оглядывал народ. А те боялись поднять на него глаза. Все стояли на коленях. Жители города и солдаты.
– Храм в Гиве больше не храм, – понизив голос, сказал пророк. – К вечеру мерзость должна сгореть.
Его страшный шёпот раздавался над площадью:
– Это сделаете вы, иначе будете прокляты. Живой Господь обитает только в скинье. Со мной. Царь больше не царь. Сила Господа оставила его. Господь предаёт вас в другие руки. У Него будет новый помазанник.
Суул не помнил, как покинул балкон. Он очнулся, когда Ахиноа стала трясти его:
– Сделай что-нибудь! Ради наших детей!
Суул осмотрелся. Перед глазами мелькнули вроде бы знакомые, но расплывающиеся, изменившиеся лица. Мерова? Ионофан?..
Приблизились растерянные стражники. Один из них даже не произнёс, а взмолился:
– Приказывай, царь.
– Храм… под охрану, – сорвалось с дрожащих губ. – А потом…
Царь замешкался. Проглотил комок в горле.
– Нет, это позже, – он обхватил голову руками. – Мне надо подумать.
Ахиноа поспешила за ним, в царские покои. Площадь перед дворцом начала пустеть. Сбитые с толку люди расходились по своим углам и шёпотом обсуждали произошедшее.
* * *
«И было так на другой день: напал злой дух на Суула, и он сидел мрачный в доме своём. И сказали слуги Сууловы: вот, злой дух возмущает тебя; пусть господин наш прикажет слугам своим,
