Стражник неосторожно задел висящую на спине Давида большую изогнутую в трёх местах флейту. Тот обернулся, послав мечнику укор своим взглядом, однако получил ещё один тычок. Стражники не принимали Давида всерьёз – безбородого белокурого юношу с красивым и немного женственным лицом. Носящего вместо оружия необычную дудку.[12]
Пастуху не понравился взгляд охранника. Глаза, полные темнотой… ничем. Впрочем, это могло только привидеться – из-за тени на глазах стражника, куда не попадал лунный свет.
Как раз в этот момент всколыхнулся полог на дверном проёме ближайшей хижины. Кто-то захотел выглянуть на улицу, но, испугавшись стражи, передумал. На улицу пролилось немного рыжего света от домашней масляной лампы. Полог прекратил колыхаться, и свет исчез. Конвой продолжил движение под большой луной.
Давиду становилось не по себе. Всё время, пока они петляли по узким улочкам, его не покидало ощущение, будто за ним следят. Из-за крыш, из темноты. Но когда он оборачивался туда, то никого не мог увидеть, он лишь рисковал получить ещё один тычок оружием в спину. Тишину прерывали лай бездомного пса, да шёпот ветра над низкими крышами, на грани восприятия. Синеватый при свете луны песок будто проглатывал звуки шагов, сандалии опускались в него практически бесшумно. Люди не то чтобы двигались, а плыли вперёд как тени.
Несколько раз в промежутках между мазанками показывались кипарисовые стены строящегося храма, а также возведённая каменная башня-тюрьма. Очевидно, они приближались ко дворцу. Тесные и кривые переулки неожиданно превратились в почти прямую дорогу, с глубокой колеёй в грунте – два ряда мазанок по сторонам оказались снесены. Вместо них на земле лежали каменные блоки под строительство приличных домов для приближённых царя. Здесь оставлялось место под внутренние дворики и будущие сады.
Сейчас там виднелись лишь палатки строителей. Вот один из них вынырнул из темноты и проскользнул в палатку, мельком взглянув на патруль. Строителям разрешалось больше, чем жителям. Давид задержал взгляд на палатке, заметил, что рядом стоит повозка, и неподалёку полусонный ослик, жующий что-то. Мужчина выходил, чтобы покормить его.
Мазанки исчезли вовсе. Взору предстала расчищенная площадь. По её углам группировались кустами походные шатры войск Суула. Сам дворец белел высокими известковыми стенами – в свете горящих по периметру факелов. Фасад был облицован гладким и белым однотонным материалом. Вид высокого красивого здания, вынырнувшего из темноты, и его контраст с убогими хижинами производили сильное впечатление. Давид непроизвольно остановился перед этим зрелищем.
