А что, вполне цивильная коробочка. Фирменная. Лёгкая и прочная, из титанового сплава, судя по оттенку. Очкарик открыл её, но неаккуратно. На пол посыпались щипцы, гвозди, другие орудия пыток, бинты, обезболивающие, медикаменты. Он извлёк из горы того, что упало, шприц в упаковке и ампулу с прозрачной жидкостью.
Я сам попробовал подставить руку, однако та не очень-то подчинялась. Постарался изобразить подобие извиняющейся улыбки. Палач пожал плечами. Помог мне и сделал вполне быстрый укол. Не дилетант, значится.
Мне захотелось помахать ему рукой, когда я понял, что погружаюсь вниз. В глубокий затягивающий сон.
Внизу колыхалась темнеющая масса воды. Неустойчивая, подвижная, непонятная человеку стихия. На грани восприятия маячил странный звук… лопасти вертолёта.
Я понимал, что смотрю в Средиземное море, над которым пролетала машина. Голова застыла в пустоте. Хотя нет. Это стекло. Я не мог двигаться. Просто лежал в авиакресле, прислонившись к иллюминатору.
Место ощущений занимала боль. Тупая, понемногу слабеющая. Если бы не титановые ребра и армированный позвоночник, пришлось бы хуже. Меня бы уже не собрали. Ни в больнице, ни на фабрике.
Странно. Когда глаза закрывались, перед ним появлялось почти то же самое море. Вокруг полусон. Реальность-воспоминание. Что с закрытыми, что с открытыми глазами, виделось одно и то же.
Море. Разве что во сне волны поменьше. Посимпатичней. Не в два-три метра высотой, а гораздо ниже. И светлее. И по воде плывёт яхта. Её косой парус надувается ветром.
Цвет воды постепенно менялся. На гребнях посветлевших волн появилась пена. Из-под носа яхты летели брызги жемчужного цвета. Эти россыпи отмечали наш путь, окружая небольшое судно.
Низкие прозрачные облака – особенность здешнего климата – рассеивали солнечный свет так, что он заливал жемчужными оттенками пространство. Те играли повсюду: в воде, на бортах яхты и на лице человека. Он сидел, прислонившись к борту, засыпал или наоборот пробуждался.
Я вспомнил тот момент игры: на палубе некто, похожий на меня. Сам я, или электронный двойник. Кто-то из нас двоих.
Рулевой уже порядком устал. Целые сутки на ногах. Должно быть, в его голове реальность тоже смешалась со сном. Его клонило в забытье. Понимая это угасающим умом, он закрепил штурвал…
Я очнулся, когда поток воды обрушился на лицо. Дыхание перехватило.
Оказалось, меня оттащили в угол. Под головой находился сложенный парус, а вода, что плеснула в лицо спящего, являлась остатком высокой волны, перехлестнувшей через борт. Ещё одна такая же пролетела ближе к носу яхты – та совершала небольшой манёвр.
