Я смотрел на проносящиеся мимо картины и боковым зрением заметил призрачное отражение собственного лица. Оно будто плыло по улице. Среди домов и лавок. Рекламы. Среди сетей из оптических проводов. Среди цепей, на которых покачивались вывески.
* * *
Такси остановилось за квартал от ворот аэроплощадки. Она располагалась на окраине, на месте бывшей мусульманской части города.
Мне нравилось использовать частные аэродромы, наподобие этого, укрытого от посторонних глаз. Благодаря им появлялась возможность скрыть факт посещения того или иного места. Мало ли что.
Я приближался к сетчатым воротам. Они показались в неровном свете ламп накаливания. По пустой и безлюдной улице бродил сквозняк. С обшарпанных стен домов свисали цепи, к которым раньше крепилась реклама. Кое-где торчала ржавая арматура.
Заброшенные одноэтажные дома смотрели на меня слепыми окнами, заколоченными досками. Одинокие плиты, остатки бетонных заборов частных домов угрожали вот-вот упасть. Они отошли далеко друг от друга, покосившись то вперёд, то назад. И будто их скрепляла только колючая проволока, видневшаяся на верхних краях плит… Даже пучок оптических проводов связи, тянувшейся над улицей, тоже был обвит колючей проволокой. Эта чёртова острая дрянь повсюду. Она точно опутывает пространство со всех сторон. Опутывает сам воздух.
Я подошёл к секции забора, которая служила замаскированными воротами аэроплощадки. Однако те не открылись. Охранник заснул или не сработала автоматическая система слежения.
Конечно, рядом обнаружилась небольшая дыра – она будто приглашала воспользоваться собой. Но я не сунулся, зная, что там ловушка для воров и бомжей. Стоит шагнуть на охраняемую территорию, как зажжётся лазерная сетка. Её пока не видно. А когда увидишь, то будет поздно.
– Эй! – крикнул я, пытаясь привлечь внимание охранника. В ответ тишина и сквозняк. Камера слежения безучастно смотрела сквозь меня слепым чернеющим объективом.
Я вцепился в сетчатый забор и посмотрел сквозь его решётку. На открытом пространстве аэроплощадки гулял неприветливый ветер. На старой цистерне, превращённой в жилое помещение и стоявшей недалеко от ворот, колыхалась угасающая неоновая вывеска: «Прошивка. Легал». Конечно, эта надпись, как и множество других, врала. Тот, кто сидел внутри, служил охранником, а не занимался прошивкой нелегальной электроники.
Наконец, двери открылись. Нельзя сказать, что гостеприимно – возникло чувство, что распахнулись ворота тюрьмы. Навстречу никто не вышел, и я побрёл к ангарам, темневшим на краю аэроплощадки.
