— А сразу сказать, что устала, нельзя?
— А ты говоришь, что я симулянтка!
— Извини, — после паузы произнес он. — Я учту на будущее.
А после отдыха дело пошло на лад. Я все равно не дотягивала до его возможностей, но повторить то, что он показывал, вполовину, а то и в три четверти силы могла. Я полагала, для девочки этого достаточно. Том тоже так решил, сказав, что раз мне лучше удаются зелья, то это будет моя зона ответственности. И выдал кипу зловещего вида манускриптов — разбираться, что к чему…
Ну а с началом нового учебного года случилось неизбежное: мальчики и девочки вполне созрели. Четырнадцать, шутка ли!
На меня постоянно таращился ловец с Гриффиндора, рослый симпатичный парень на год старше. Том начал заглядываться на голубоглазую девочку с Хаффлпаффа. Занятия наши потеряли интенсивность, и когда Том в открытую ушел на свидание, я тоже ушла, с тем ловцом, Генри его звали. Симпатичный парень, что и говорить, неуклюжий от смущения, он не знал куда деваться и о чем со мной говорить. Попробовал, правда, поцеловать, но, поскольку зажмурился, то промахнулся и попал мне в нос. Чуть не разбил, кстати. Ну и какое после этого свидание?
По пути обратно в гостиную я чуть не налетела на Тома: он размашистым шагом шел туда же.
— Как свидание? — осведомилась я.
— Так же, — лаконично ответил он, оценив выражение моего лица, взял меня за локоть и отвел к окну. — Томми, я должен был удостовериться.
— В чем?
— Что девочки мне не интересны.
— Хочешь, с Генри познакомлю? — не удержалась я.
— Да ну тебя с твоими шутками… — поморщился он. — Я не в этом смысле. Ну, Элис хорошенькая, хихикает, прижимается даже, глазками хлопает. Дура дурой. Половины моих слов не понимает вообще, четверть переспрашивает. На кой мне такие мучения?
— То же самое, Том, — невольно улыбнулась я. — Встретились — мычит что-то, мямлит, краснеет, потеет, о чем говорить, не поймет, целоваться полез — чуть нос мне не разбил. А так вроде неглупый парень.
— Значит, так тому и быть, — непонятно произнес он. — Нам с тобою хоть есть чем поделиться.
Я кивнула. О любви речи не шло, какая любовь в наши годы, но мы уже так притерлись друг к другу, что не воспринимали остальных. Может, конечно, когда-нибудь что-то и вспыхнет по отношению к другому человеку, а пока…
— Ты с ума сошел?!
— Я один разок, — сказал Том. Глаза его были совсем рядом, черные, шальные. — И еще…
Целоваться он не умел точно так же, как и я, было смешно и волнительно — вдруг застукают? Не застукали, и я до сих пор помню запах той пыльной портьеры, за которой мы прятались, прерывистое дыхание Тома и короткие касания горячих губ — иначе мы тогда целоваться не умели.
