Но самой распространенной версией расизма все же была иная, «западническая» линия, настаивающая на превосходстве белой расы (в самом прямом смысле), и особенно немцев, над остальными народами. Технологические успехи белых, преимущества их цивилизации всячески прославлялись. Иные народы демонизировались и выставлялись карикатурными «унтерменшами». В самой радикальной версии «арийцами» признавались только сами немцы, а славяне или французы приравнивались к людям второго сорта, что было уже не расизмом, но предельной формой узконемецкого этнического шовинизма. Такой расхожий расизм — кстати, характерный лично для Гитлера, — был по духу вполне солидарен с этнической эсхатологией англосаксов, хотя и предлагал конкурирующую версию, основанную на специфике немецкой психологии и немецкой истории. Показательно, что обе разновидности этнической эсхатологии основывались на двух ветвях единого некогда германского племени (англосаксы изначально были германскими племенами) и на двух разновидностях протестантизма (лютеранства в Германии и англиканства в Англии и США). Однако германский расизм был значительно сдобрен языческими элементами, апелляциями к дохристианской мифологии, варварству, иерархии. В отличие от «расизма» англосаксонского расизм немцев был более архаичным, экстравагантным и диким, но сплошь и рядом этот эстетический контраст, различие стилей скрывали под собой общность исторической и геополитической ориентации. Англофилия Гитлера — факт общеизвестный.
Итак, пара «сионизм—нацизм» оказывается недостаточно масштабной для того, чтобы рассматриваться как ось эсхатологической драмы в ее этническом измерении. Если она и является осью, то только вторичной, подсобной, дополнительной. Она помогает объяснить многие вещи, но не покрывает сущности проблемы. В этой перспективе можно рассматривать «еврейское восточничество» как одну из специфических разновидностей «евразийства» (или «этноса Востока»), солидарную в общих чертах с универсальной формулировкой русско-советского мессианского идеала. К этому же «евразийскому» комплексу следует отнести и некоторые (миноритарные) формы «восточнического» расизма сторонников «арийской» системы ценностей.
Напротив, «еврейское западничество» органично вписывается в англосаксонский этно-эсхатологиче-ский проект, на чем, собственно, и основан глубинный альянс мондиалистского лобби Израиля и США. «10 потерянных колен» в лице англосаксов (особенно американцев) сочетаются с двумя остальными коленами в солидарном эсхатологическом ожидании. К этому комплексу примыкает и «западническая» версия расизма, воспевающая превосходство «цивилизации белых» — рынок, технический прогресс, либерализм, права человека — над архаическими «варварскими», «недоразвитыми» народами Востока и третьего мира.
