Люминестры похожи на вытянутые голубоватые кристаллы, из-за чего их часто путают с минералами. Но они живые. Они дышат. А кроме этого — непрерывно осуществляют процесс, отчасти схожий с фотосинтезом. Днем, когда тепорий активен, люминестры жадно его поглощают. Ночью — выпускают небольшими порциями. Поскольку поглощенный тепорий еще не «израсходовался», оказавшись снова в воздухе, он некоторое время светится — пока не рассеется.
Таким образом люминестры на Эйкре играют двойную роль — как светильников, так и «затемнителей». К сожалению, стоят эти кристаллы недешево, и позволить их себе может не каждый. Да и встречаются они далеко не везде.
В конце концов люминестры поглотили весь тепорий в зале, и их накрыли черной материей. Стало совершенно темно. Свет льется только из распахнутой двери внизу. Удивительное зрелище — воздух перемешивается, а вместе с ним внутрь попадает тепорий. В зал будто протягиваются призрачные щупальца.
Потом закрыли и эту дверь. Успевшие проникнуть внутрь молекулы тепория рассеялись в обширном пространстве, почти не прибавив света. Из оркестровой ямы послышалась тихая музыка. Представление началось.
— А зачем выключили свет? — спросила Света.
— Это древняя славная традиция, — ответил Бамакабамашура через переводчика. — Представления в этом театре всегда идут в темноте. Свет только мешает получать наслаждение.
— Но это же балет!
— Ну и что?
Кроме музыки со сцены слышны и другие звуки. Приглушенная ругань. Шум ударов и падений. Из-за темноты балерины то и дело спотыкаются, натыкаются друг на друга и на предметы. Вот раздался дикий грохот — одна из девушек прыгнула не в ту сторону, шлепнувшись в оркестровую яму.
— Заезжая труппа, — равнодушно прокомментировал Бамакабамашура. — Первый раз здесь выступают. Еще не привыкли танцевать в нашем театре.
Света растерянно покачала головой. Из темноты проступило широкое отцовское лицо — телохранитель Валера прихватил карманный фонарик.
— Перейдем к делу, — потребовал Бамакабамашура, нимало не интересуясь происходящим на сцене. — Мне рассказали о вашем корабле. Это правда, что ему нет дела до ветров и течений?
— Чистая правда, — хмыкнул Колобков, светя своему визави в лицо фонариком. — А тебе это зачем, хиппарь?
Чертанов привычно осуществлял синхронный перевод. Разумеется, благоразумно смягчая некоторые выражения. Шеф не особо привык следить за языком.
— И ваш корабль может проплыть против сильного течения, даже если ветер дует навстречу?
